Ограничительные меры в отношении России усугубили процессы, вызванные резким ростом денежной массы и разрывом торговых связей во время пандемии, и усилили кризисные процессы. У турбулентной ситуации есть свои бенефициары: чиновники, контролирующие соблюдение санкций, и страны, занятые транзитными поставками российских энергоресурсов и «запрещенных» товаров. Об этом говорили участники круглого стола «Санкции против России: последствия для мировой экономики», состоявшегося в рамках XXIV Ясинской (Апрельской) международной научной конференции.

Модератор, руководитель департамента мировой экономики факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ Игорь Макаров, подчеркнул: беспрецедентные по масштабу ограничительные меры Запада против отечественной экономики не проходят бесследно для вводивших санкции и экономик нейтральных стран. Он подчеркнул, что важно не скатиться в спекуляцию, утверждая о неизбежности кризиса без санкций или, напротив, что проблемы возникли из-за враждебных действий Запада. Важно изучать влияние санкций на рост инфляции, повышение процентных ставок, взлет цен на энергоресурсы и продовольствие, их воздействие на Запад и развивающиеся страны, считает Игорь Макаров.

Директор Института международной экономики и финансов Всероссийской академии внешней торговли Александр Кнобель напомнил: пионерами применения санкций были древние Афины, запретившие в 433 году до н.э. торговлю жителям полиса Мегары за предоставление укрытия афинским рабам; санкции также применялись Древним Римом, в Средние века и в современный период. «Надеюсь, санкции заменят войны, а не будут их преддверием», — сказал он.

Нынешняя ситуация отличается от прежних, поскольку Россия имеет важные позиции во многих компонентах мировой экономики: поставки из нашей страны занимают около 25% объемов торговли газом, до 40% — ядерного топлива, 10–15% — по нефти, нефтепродуктам и удобрениям, поэтому антироссийские санкции неизбежно влияют на мировую экономику. Александр Кнобель также отметил широту охвата ограничений в транспорте, финансах, реакцию многих частных компаний, покинувших Россию, и значительное число персональных санкций, в том числе в культуре и спорте. Помимо ограничения экспорта товаров двойного назначения и запрета импорта российской продукции, многие страны отказались от режима наибольшего благоприятствования в торговле с Россией, что затруднило доступ ряда отраслей отечественной промышленности на освоенные ею рынки.

Александр Кнобель полагает, что в ближайшие годы объем импорта в Россию восстановится, но экспорт продолжит снижаться. В долгосрочной перспективе России следует искать новые источники роста торговли за счет расширения взаимодействия со странами СНГ и дальнего зарубежья, сохраняющими нейтралитет.

Директор ИНИОН Алексей Кузнецов предположил, что одним из следствий санкций будет перенаправление инвестиционных потоков из-за подрыва доверия к странам, заморозившим часть золотовалютных резервов России и часть активов физических и юридических лиц. Достоверно оценить отток инвестиций можно будет не ранее 2025 года: в 2022–2023 годах ситуация будет во многом обусловлена возобновлением нормального авиасообщения ЕС с арабскими странами после пандемии, их жители продолжат инвестировать в Европу. Сейчас при оценке рисков в развитых странах следует учитывать угрозу не только заморозки активов, но и их продажи по заниженной цене из-за опасности конфискации.

Алексей Кузнецов обратил внимание, что в 2022 году значительно снизился объем сделок по слиянию и поглощению компаний (на 53% — в США, на 74% — в странах АСЕАН), но это может быть следствием серии масштабных сделок в предыдущие годы.

Ситуация с арестами российских активов в значительной степени уникальна, считает он. России в этой ситуации следует придерживаться стратегии Франции, требовавшей 80 лет царские долги и добившейся их пусть и символического, но возвращения. По мнению директора ИНИОН, следует адекватно оценивать риски ведения бизнеса в Европе, где, полагает эксперт, понимают, что конфискация активов частных российских компаний приведет к резкому снижению инвестиций из Китая и арабских стран.

Доцент департамента мировой экономики ФМЭМП НИУ ВШЭ Анастасия Подругина отметила, что повышение темпов инфляции связано с санкциями, но не вызвано ими непосредственно. Низкие показатели роста цен в предыдущие 25–30 лет связаны с глобализацией, изменениями на рынке труда и успехами центробанков в таргетировании инфляции.

Рост инфляции начался в 2021 году и связан с увеличением цен на энергоносители, увольнениями в США, а также громадными бюджетными расходами на помощь экономике и населению развитых стран во время пандемии. Ожидания, что инфляция окажется кратковременной, оказались неверными. «Можно ли разделить влияние самого конфликта и санкций и прежних тенденций на инфляцию, пока ответа нет, поскольку это отчасти и политический вопрос», — сказала доцент ВШЭ.

По ее расчетам, события 2022 года добавили 1–2 процентных пункта к инфляции в прошлом году и добавят еще 1 процентный пункт в 2023 году. Но дело не только в абсолютных показателях. «Мир переходит в режим высокой инфляции, это другое равновесие, инфляция становится более волатильной, а рост цен в разных отраслях взаимосвязан», — считает Анастасия Подругина. В отличие от прежних времен, увеличение цен в одном секторе экономики вызывает кумулятивный эффект. Финансовая стабильность выходит на первый план, центральные банки пытаются сохранить ее, мотивируя свои действия стремлением оградить экономику от системных рисков.

Научный руководитель департамента мировой экономики ВШЭ профессор Леонид Григорьев отметил, что наблюдает редкую ситуацию, когда локальная военная операция вызвала глобальные экономические последствия. Он считает, что плохая юридическая и экономическая проработка санкций привела не только к их неэффективности, но и к изменению лидирующих позиций в государственных органах, банках и частных компаниях: ведущую роль в них стали играть специалисты по соблюдению ограничений и наблюдению за выполнением санкций. Ожидания краха российской экономики базировались на доверии к сообщениям о ее слабости и плохом знании торгового баланса. «Мы сейчас наблюдаем провал понимания нашей экономики», — сказал Леонид Григорьев.

На Западе появилась армия бюрократов, работа которых напоминает деятельность институтов советской экономики: например, запрет на инвестиции — работу Госплана, а ограничения цен — работу Госкомцен.

По мнению профессора ВШЭ, от санкций выиграли страны, экспортирующие в Россию «запрещенные» товары, а также переработчики и перегрузчики российской нефти и нефтепродуктов, а также посредники и перевозчики из третьих стран, чья маржа при поставках в Россию выросла.

Леонид Григорьев уверен, что санкции означают отказ от либеральной экономики: инвесторов вынуждают вкладывать в рискованные, пусть и доходные инструменты, но только в дозволенные.

Заведующий отделом исследования энергетического комплекса мира и России Института энергетических исследований РАН, директор Центра исследований в нефтегазовой сфере Института экономики и регулирования инфраструктурных отраслей НИУ ВШЭ Вячеслав Кулагин пояснил: ограничения закупок российских энергоресурсов породили геополитические надбавки к ценам и поменяли условия энергетического бизнеса на Западе. Раньше хранилища СПГ не были очень прибыльными, сейчас, с появлением цели иметь большие резервы топлива, маржа их собственников выросла.

Отказ от российской нефти требует также модернизации переработки, необходимости менять маршруты поставок. Это вкупе с ограничением числа поставщиков и переходом на возобновляемые источники энергии повышает роль погодного фактора. «Это новые условия, в которых годы или десятилетия придется жить Европе, и они разгоняют инфляцию», — сказал Вячеслав Кулагин.

Действия западных добывающих и энергетических компаний в ряде стран снизили доверие к ним как к партнерам по бизнесу и привели к стремлению некоторых государств, например Китая, создавать компании, которые контролируют ресурсы от их добычи в скважине до поступления к потребителю. Вячеслав Кулагин назвал вероятным появление альтернативных центров развития технологий: в частности, Иран сумел локализовать производство турбин. Он выразил надежду, что такие центры будут формироваться и в России.

Последствия волатильности цен на энергоресурсы, попытки создания систем контроля за ценами, по мнению эксперта, затруднят работу ряда отраслей мировой экономики, в тяжелом положении из-за дороговизны и недостатка энергии и финансовых ресурсов могут оказаться бедные страны.

В ближайшие два-три года, по прогнозу Вячеслава Кулагина, возникнет переизбыток мощностей по хранению и переработке СПГ, что приведет к снижению цен на него. Эксперт также обратил внимание на «политическую углекислую надбавку», возникшую вследствие удлинения авиационных маршрутов и протяженности плеча доставки нефти и газа, что приводит к росту потребления топлива и выбросов.

Отвечая на вопрос Игоря Макарова о росте инвестиций в ВИЭ в ЕС и вложений в традиционные энергоносители в других странах, Вячеслав Кулагин отметил, что европейцы пытаются добиться за счет ВИЭ энергетической безопасности, а другим странам более важна доступность энергоресурсов.

Тем не менее климатическая тема была и остается одной из немногих глобальных проблем, по которым сейчас возможно продолжение переговоров. «То, что это не отвергают, очень хорошо: может быть, это станет дополнительным окном возможностей для диалога, когда ситуация на Украине успокоится. Призывы заварить все трубы и разорвать все связи преждевременны», — полагает Вячеслав Кулагин.

В обсуждении также участвовал профессор департамента мировой экономики ВШЭ Алексей Портанский.