С экономической точки зрения Россия вполне успешно прошла самую трудную часть пандемического кризиса. Несмотря на сочетание общего ковидного шока с дополнительным нефтяным, правительство обеспечило умеренный и временный спад ВВП, не прибегая к жестким мерам. Однако с точки зрения последствий пандемии для жизни и здоровья граждан ситуация более сложная. Такое мнение высказал руководитель Экономической экспертной группы Евсей Гурвич, выступая на вебинаре Зимней экономической школы НИУ ВШЭ.

Евсей Гурвич прочел лекцию на тему «Межстрановой анализ антикризисных мер, антиковидной политики и прохождения пандемии».

Пандемия стала уникальным по масштабам экономическим событием. Она вызвала самый большой спад мировой экономики со времен Второй мировой войны — 3,1% в 2020 году. Предыдущий рекорд был поставлен в 2009-м — минус 0,1%, в остальные годы фиксировался только рост.

Если в 2001–2019 годах объем мировой торговли рос в среднем на 5,9% в год, то в 2020 году он сократился на 7,5%. В отличие от типичных кризисов, пандемия вызвала более сложный экономический кризис, в рамках которого в одних секторах выпуск сдерживается ограниченным предложением, а в других — недостаточным спросом. При этом реакция определенного сектора на шок определяется сочетанием трех факторов: характер производства, наличие потенциального капитала у работников и необходимых информационных технологий — у компании.

На 3,2% (более 100 млн человек) упало число занятых в мировой экономике: 95 млн человек в мире пополнили число тех, кто живет ниже черты крайней бедности.

Общие бюджетные расходы всех стран на поддержку экономик достигли порядка 11 трлн долларов. Суммарная величина государственного долга выросла с 84 до 99% мирового ВВП. При этом Россия нарастила госдолг меньше, чем другие страны.

В период кризиса преимущество имели страны, проводившие здоровую макроэкономическую политику, в том числе имевшие прочные бюджетные показатели, отметил эксперт. Положительную роль играло также наличие встроенных механизмов адаптации к шокам: плавающий обменный курс, автоматическая коррекция налоговой нагрузки и т.п. Напротив, структурные слабости, в частности низкая диверсификация производства, серьезно ухудшали результаты прохождения кризиса.  

Большое влияние на то, как проходил кризис, оказали масштабы правительственных мер поддержки экономики. Среди основных эксперт выделил поддержку системно значимых предприятий для того, чтобы не допустить разрыва производственных цепочек, дополнительную поддержку семей с детьми для сглаживания социальных последствий кризиса, увеличение пособий по безработице для потерявших работу граждан, а также предоставление льготных кредитов для сохранения занятости и снижение налоговой нагрузки для малого бизнеса, предоставление отсрочки по налоговым платежам.

«По оценкам экспертов, положительное влияние выделения «безусловного дохода» в шесть раз ниже, чем адресных выплат гражданам, потерявшим работу», — отметил Евсей Гурвич.

Рост безработицы в России оказался умеренным и уже почти компенсирован.

В наиболее острый период пандемии глубина спада в ведущих странах наполовину была сглажена переводом работников на удаленный режим.

«Массовый перенос рабочих мест домой стал возможным благодаря развитию компьютерных технологий и коммуникаций. Имеющуюся у работников технику оказалось легко использовать для производственных задач, поэтому было предложено ввести еще один вид капитала — потенциальный, который отражает находящиеся у работников технику и помещения. В кризисных условиях они замещают производственную технику и помещения, что смягчает спад производства», — рассказал Евсей Гурвич.

Фото: iStock

При этом по сравнению со многими другими странами в России вводились менее жесткие антиковидные ограничения, влияющие на экономику (работа предприятий, межрегиональная и международная мобильность, информационная кампания и т.п.). В целом общий индикатор жесткости антиковидной политики (по базе данных Школы государственного управления Оксфордского университета COVID-19 Government Response Tracker) в России составляет 54,5 балла, тогда как средний балл выборки из 75 стран — 61,9.

Несмотря на достаточно успешное прохождение кризиса, с точки зрения последствий для жизни и здоровья граждан результаты в нашей стране неудовлетворительные, отметил эксперт. Так, в рейтинге вакцинации стран «Большой двадцатки» на январь 2022 года Россия находится в конце списка. Наш результат ниже среднемирового — 48% против 51%. В России также один из самых высоких показателей избыточной смертности — 742 человека на 100 тысяч населения.

«Повлияла и непоследовательная политика правительства в части ограничительных мер и в части пропаганды вакцинации, а также поведение самого населения: слабое соблюдение гражданами вводимых ограничений и их предубеждение против вакцинации. Здесь у нас богатое поле и для анализа, и для извлечения уроков», — заключил Евсей Гурвич.

На фото: Евсей Гурвич, источник: Высшая школа экономики