Итоги первого тура выборов в Национальное собрание — нижнюю палату парламента Франции — отразили недовольство граждан внутренней и внешней политикой президента Эмманюэля Макрона и кризис традиционных партий и идей. Но, несмотря на успех в первом туре, правым, объединившимся вокруг Марин Ле Пен и ее соратников, вряд ли удастся получить большинство и сформировать партийное правительство, способное проводить последовательную экономическую политику. Результаты первого тура прокомментировал HSE Daily научный руководитель Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ ВШЭ профессор Тимофей Бордачев.

— Зачем президенту Франции Эмманюэлю Макрону понадобились внеочередные парламентские выборы? Чем он объяснил необходимость их проведения?

— Потому что он авантюрист, он видит мир и политическую реальность через свою оптику, играет в политику, часто не обращая внимания на содержательный компонент политической деятельности. После того как его сторонники неудачно выступили на выборах в Европарламент, он решил сыграть еще, полагая, что это будет ярким, неожиданным ходом, отчасти не понимая, что политика — это не игра. Если хотите, это проявление авантюрного инфантилизма. 

— Французская пресса и зарубежные наблюдатели пишут о рекордной за последние 25 лет явке избирателей. Чем это можно объяснить? 

— Это полноценное протестное голосование. Французы восприняли нынешние выборы как возможность выразить свой протест. После выборов в Европарламент они, можно сказать, почувствовали вкус крови, возможность выразить свой протест бюллетенем. И если раньше протест выражался в апатии, то теперь он выразился в холерическом всплеске активности населения.

— Какие партии и объединения можно назвать ключевыми участниками выборов и кто, оставаясь на втором плане, может существенно повлиять на результат?

— Можно назвать три основных движения, причем ни одно нельзя назвать полноценной партией: традиционные французские партии ушли, а лидируют объединения. Это правые радикалы, это левые и близкие к ним группы и макронисты, наиболее испуганная часть общества, которая боится перемен и даже боится высказать недовольство. Макронисты — типичные популисты, у которых нет никакой идеологии, кроме удержания власти. Есть также много мелких объединений, упоминать которые нет смысла. 

— Как вы можете в целом охарактеризовать результаты первого тура?

— Я не думаю, что правые завоюют большинство в парламенте. Предварительные итоги отражают успех правых, которые, видимо, станут наиболее многочисленной фракцией парламента, и поражение пропрезидентского объединения «Вместе!». 

Врез

Особенность современного французского законодательства: выборы в Национальное собрание проходят по одномандатным округам. Победителем считается кандидат, набравший 50% + 1 голос. В случае если никто из кандидатов не набрал требуемого количества, проводится второй тур, в котором участвуют два лидера первого тура. 

— Это протестное голосование французов или у Марин Ле Пен и ее соратников появилась позитивная программа? 

— Это, повторюсь, протестное голосование. Заметно, что фундаментальной программы нет ни у кого, все конкурируют на уровне нравится / не нравится, отчасти это похоже на нынешние дебаты в США, где кандидаты спорят, кто моложе и здоровее. Центральные вопросы повестки объединений — это незначительные проблемы развития. Для правых это миграция, для левых — защита расовых, национальных и сексуальных меньшинств, не имеющая отношения к серьезным социальным проблемам, а у макронистов — «голосуйте за нас, потому что другие хуже».

— Поражение сторонников нынешнего президента — следствие внутриполитических или внешнеполитических просчетов?

— Это прежде всего следствие действий самого Макрона, который, выиграв вторые выборы, сильно надоел французскому обществу, в итоге за него проголосовали только самые пугливые, а остальные были готовы проголосовать против Макрона как явления во французской политике. 

— В чем, по вашему мнению, суть Макрона и макронизма?

— Инфантильный авантюризм, когда во главе стоят поза и слова, а не реальные содержательные действия. В последние месяцы его метания, в том числе внешнеполитические, окончательно вывели французов из себя. 

— Можно ли говорить о кризисе Пятой республики? Возможно ли переформатирование политической системы Франции?

— Кризис Пятой республики наступил при выборах Николя Саркози в 2007 году. Он начался с упадка традиционных партий, которые во Франции всегда были сильны. Вместо них стала превалировать размытая центристская повестка, «за все хорошее и за власть против всего плохого», а сейчас кризис дошел до очередной логической точки.

— Видите ли вы выход из кризиса?

— Если правые получат серьезное число мандатов, но у них не будет большинства для формирования кабинета министров, то тогда наиболее вероятный сценарий — техническое непартийное правительство, удобное для Макрона. Формировать коалиционное правительство некому, поскольку три ключевые силы антагонистичны друг другу. Теоретически можно допустить, что если позиции макронистов усилятся, то левые пойдут на соглашение, но это маловероятно. Вопрос в том, что правительство не может развивать экономику, а главные барьеры для этого — евро и отсутствие рычагов для реальной экономической политики. Решить проблему можно только выходом из зоны евро, а на это не готовы ни левые, ни правые. Любая партия, которая придет к власти, не решится на это, не сможет остановить обеднение и сокращение среднего класса, закрытие небольших лавок и ферм.

— Вторую по численности фракцию Национального собрания могут сформировать объединенные левые из Нового народного фронта. Можно ли говорить о ренессансе французских левых?

— Абсолютно нельзя, это популисты, которые взяли себе голоса разного рода маргинальных групп. В их программе нет ничего социалистического и коммунистического, только борьба за права сексуальных меньшинств и мигрантов.

— Какими могут быть итоги выборов после второго тура? 

— Ни одна из политических сил не получит возможности самостоятельно сформировать правительство. 

— Вероятно ли, что Франция вернется к типичной ситуации 1980–1990-х годов, когда президенту придется считаться с большинством оппозиции в Национальном собрании?

— Вряд ли, сейчас нет полноценных партий, поэтому это невозможно, нет конституирующих элементов.

— Заметны ли отличия в голосовании по регионам?

— Традиционно за правых голосовали запад, юг и юго-запад, за левых — северо-запад, а за Макрона — Париж и крупные города центра Франции. Сейчас ситуация несколько изменилась: во многих округах Парижа в первом туре победили левые, а в центре страны в целом ряде департаментов лидируют республиканцы-голлисты. В любом случае второй тур будет решающим для итоговых результатов.

— Как итоги выборов могут повлиять на внешнюю политику Парижа, его позицию в украинском вопросе? 

— Это можно будет сказать, только когда появится правительство. При Макроне Франция слабо помогала нынешним властям Украины, объем военной помощи был на порядок ниже, чем у Германии. Если предположить, что правые сформируют правительство, то они будут доказывать лояльность США и увеличат объем помощи, а технический кабинет оставит ее на прежнем уровне.