Мы сложны, но часто не подозреваем, насколько, хотя стоило бы разобраться в себе, считают ученые. «Мозг субъектен, а психика — это выхлоп головного мозга, который борется с последствиями этого выхлопа» — радикально упрощающая позиция ряда нейроученых и популяризаторов. «”Я у мозга дурачок” — проблема популяризации нейронаук» — так в ответ на нее назвал свою лекцию в Парке Горького доктор психологических наук, профессор департамента психологии НИУ ВШЭ Александр Поддьяков.
Есть области поведения человека, которые современная нейробиология объясняет достаточно хорошо, рассказал Александр Поддьяков. Но все, что касается собственно содержания мышления, например при создании и решении задач, при их обсуждении, нейробиология хорошо объяснить не может. И неизвестно, когда сможет.
Александр Поддьяков, фото: Высшая школа экономики
«Мы можем воздействовать на мозг химически или электромагнитным полем, видеть происходящее изменение характера принятия решений, и это очень интересно. Но — лишь общий характер этого изменения, например в сторону альтруизма», — говорит ученый. Мы не можем предсказать и объяснить содержание изобретения, используя нейробиологические методы. «А ведь именно это содержание зачастую необходимо понять», — продолжает профессор. И вряд ли, резюмирует он, кто-то сможет прояснить ситуацию, допустим, пытаясь ответить на вопрос, как мозги братьев Райт заставили их изобретать самолет.
Александр Поддьяков познакомил аудиторию с таким понятием, как брейнредукционизм — популяризаторская упрощающая стратегия. Эта стратегия включает в себя формирование определенного общественного мнения о том, что «нет ничего такого в нашей деятельности, что не предопределено однозначно мозговыми явлениями и процессами». Общая проблема популяризации, считает он, это «заставляющий и мешающий мозг».
«Мозг творческих людей мешает им зарабатывать», «Как мозг заставляет нас делать глупости», «Как гены и мозг мешают нам бороться с соблазнами» — мы постоянно сталкиваемся с такими заголовками, приводит пример психолог. «Мозг заставляет, мешает, путает нас. Попросту — “я не дружен с головой”. А иначе зачем это постоянное мозговое насилие надо мной? Зачем это насилие и борьба с некими нами с эволюционной точки зрения?» — говорит он.
«Кто тогда этот “я”, отдельный от мозга настолько, что мозг мне (моему “я”) мешает? Как такое “я” возникло и, несмотря на тяготы для мозга — надо же постоянно тратить ресурсы на присмотр и деятельность по спасению дурачка, — сохранилось? Почему “я”, эта помеха нормальному мозговому функционированию, возникнув в эволюции, не было быстро ликвидировано естественным отбором?» — ставит вопросы психолог.
Упрощенный ответ сторонников брейнредукционизма состоит в том, что мозг — это субъект, а психика — выхлоп работающего двигателя. «Психика не важнее для существования человека, чем шум двигателя для полета самолета, чем радуга для физического мира, с точки зрения брейнредукционизма», — продолжает ученый. «Часть энергии авиадвигателя расходуется на рев, сотрясение воздуха за десятки километров, — говорит он. — Это не нужно для полета, но это следствие его устройства. Всего идеально не сделаешь, у эволюции так же. Двигатель шумит, а человеческое “я”, мышление и сознание — это рябь от мозговых процессов». Так подают тему некоторые нейроученые и популяризаторы. С этой рябью мозгу приходится бороться, «обманывая эту рябь, заставляя ее и мешая ей. Но все-таки системный обман со стороны двигателя как условие его нормальной работы пока не встречается» — мы можем об этом задуматься.
В подтверждение своих тезисов о чрезмерно упрощающей простоте таких объяснений психолог привел публикацию коллеги, известного нейробиолога Василия Ключарева, согласного с тем, что мозг как раз очень сложен. В ней говорится, что «мозг и “я” — это одно и то же, потому пенять на свой мозг глупо». «Но здесь есть любопытный парадокс: спортсмену может помешать больное колено добежать до финиша, — отмечает Василий Ключарев. — И хотя колено — всего лишь часть спортсмена, учитывать его особенности при забеге стоит». Значит, полезно знать о сложных системах мозга, созданных эволюцией для жизни в саванне, а не в центре Москвы. Психолог соглашается с Василием Ключаревым в том, что «не должно создаваться иллюзии, что нашими поступками кто-то управляет из глубин мозга», и что «скорее это мы настолько сложны, но часто не подозреваем об этом, а было бы полезно и интересно получше разобраться в себе». Резюме лекции — констатация этого взаимного согласия о сложности мозга и неполезности чрезмерных упрощений. Уже идет поиск новых метафор связи мозга и психики. Они более сложны, чем неявно подразумеваемая популяризаторами (к счастью, не всеми) метафора «я у мозга дурачок».
