В 2022 году Нобелевская премия по экономике присуждена Бену Бернанке, Дугласу Даймонду и Филипу Дибвигу «за изучение банков и финансовых кризисов». За этой фразой — работа трех выдающихся экономистов, чьи идеи во многом определили не только современное понимание кризисов, но и преобладающий дизайн денежно-кредитной политики во всем мире, полагает доцент факультета экономических наук ВШЭ Ольга Кузнецова. Подробнее об исследованиях нобелевских лауреатов этого года она рассказала в материале для HSE Daily. 

Вклад Бена Бернанке, Дугласа Даймонда и Филипа Дибвига в экономическую теорию и практику поистине впечатляет. У Дугласа Даймонда, например, более 40 опубликованных работ, большая часть которых так или иначе связана с банковским сектором и стабильностью финансовой системы. Филип Дибвиг является автором более 50 статей по ценообразованию активов, инвестициям и финансовым рынкам. А если вы откроете список публикаций третьего лауреата премии, Бена Бернанке, то наверняка удивитесь, увидев несколько сотен заголовков. В этом списке и статьи, и монографии, и тексты речей, произнесенных в то время, когда Бен Бернанке возглавлял Федеральную резервную систему (ФРС) США. К этому периоду карьеры Бена Бернанке мы еще вернемся, а пока попробуем разобраться в многогранном академическом вкладе новоиспеченных лауреатов.

Перечислить все идеи Бернанке, Даймонда и Дибвига, связанные с банками и финансовыми кризисами, практически нереально. Поэтому сфокусируемся лишь на трех работах, которые Шведская королевская академия наук перечисляет в обосновании присуждения премии. Эти работы (Даймонд и Дибвиг (1983), Бернанке (1983) и Даймонд (1984)) были опубликованы авторами практически одновременно в самом начале их карьеры. Тем не менее они содержат несколько революционных для того времени идей, которые определили будущее развитие целой области экономической науки и за которые в конечном итоге авторы и были удостоены Нобелевской премии. Эти идеи относятся к трем ключевым вопросам, которые впоследствии легли в основу современного представления о возможностях монетарной политики: как возникают банковские кризисы, являются ли банковские набеги простым отражением других проблем в экономике или сами по себе могут приводить к потере благосостояния и что может быть сделано для предотвращения кризисов и минимизации их последствий.

Посмотрим, какие ответы на эти вопросы предложили самые обсуждаемые сегодня экономисты.

Как возникают банковские кризисы: роль паники

Банковский кризис — это ситуация, при которой многие банки одновременно оказываются неспособны вернуть средства своим вкладчикам. Например, во время Великой депрессии обанкротилась почти половина американских банков. Почему же банкротятся банки и как развивается кризис?

Две «естественные» причины банкротства — это неэффективность банковского менеджмента и фундаментальные шоки. Проиллюстрировать роль менеджмента достаточно просто. Предположим, что некий банк проводит не слишком разумную политику, выдавая слишком много кредитов и не уделяя должного внимания проверке платежеспособности клиентов. Тогда вполне вероятна ситуация, при которой «плохие» заемщики не возвращают банку кредиты и банк оказывается неспособным вернуть средства своим вкладчикам. В таком случае банкротства (хоть они и болезненны для вкладчиков) в конечном счете способствуют повышению эффективности всего банковского сектора, так как со сцены уходят неэффективные банки, а остаются лишь банки с «хорошим» менеджментом. Если неэффективность менеджмента — единственная причина банкротств, то причин, по которым банкротство отдельного банка должно распространиться на всю систему, нет.

Вторая потенциальная причина банкротства отдельного банка — реализация негативных фундаментальных шоков. Например, если банк в основном кредитует сельскохозяйственные предприятия, то неблагоприятные погодные условия, которые провоцируют убытки у фермеров, неминуемо ведут к проблемам и у банка. Если масштаб неблагоприятного шока велик, то банкротства могут охватить целый сектор банковского рынка — все банки, которые в основном работают с таким типом заемщиков. В принципе такая ситуация может спровоцировать достаточно серьезный банковский кризис, но его причины естественны.

Однако в своей работе 1983 года Даймонд и Дибвиг показали, что отсутствие «естественных» причин (неэффективного менеджмента или фундаментального шока) не гарантирует стабильности банковской системы. Авторы формально описали третью причину кризисов — резкое изменение ожиданий и панику. Мысль о том, что кризисы могут случаться сами по себе, без каких-то фундаментальных причин, стала поворотной точкой для экономической науки. Логика Даймонда и Дибвига была такова: предположим, что по каким-то причинам каждый вкладчик подозревает, что остальные вкладчики будут изымать свои вклады. Тогда рациональным поведением для этого агента будет также изъять свой вклад, иначе в банке просто не останется денег. В итоге все вкладчики изымают вклады — происходит набег на банки. Кризис случается потому, что вкладчики верят в то, что он случится.

Таким образом, работа Даймонда и Дибвига демонстрирует важную роль информации в распространении кризиса и особую хрупкость банковской системы. Возникновение любых негативных слухов может спровоцировать панику, набеги на банки и массовые банкротства даже при отсутствии каких бы то ни было «естественных» причин. Эта элегантная модель, созданная в 80-х годах, стала одной из самых известных моделей в экономике. Ее часто включают в курсы и по макроэкономике, и по монетарной экономике, и по теории финансовых рынков. Более того, современное представление о том, как должна быть устроена монетарная политика, основано на признании роли информации, и это тоже во многом заслуга Даймонда и Дибвига.

Издержки банковских кризисов

В академических кругах долгое время превалировала идея о том, что банковские кризисы обычно происходят во время рецессий. Причина проста: во время спада общие доходы экономических агентов сокращаются, и им становится сложнее вернуть кредиты, взятые в банках. Если доля таких невозвратов существенно растет, банки не могут вернуть вклады своим клиентам и вынуждены объявить о банкротстве. Однако еще Анна Шварц и Милтон Фридман в своей работе 1963 года показали, что логика может быть прямо противоположной: банковский кризис сам по себе провоцирует рецессию. Идея такова: проблемы банковского сектора приводят к сокращению богатства держателей облигаций банков. В итоге сокращаются их потребительские расходы. Кроме того, при банкротстве банков общее количество кредитов в экономике сокращается, а следовательно, сокращается и общее количество денег в экономике. Меньше денег — меньше расходов. Меньше расходов — меньше ВВП.

Бернанке, Даймонд и Дибвиг не спорят с этим монетарным взглядом, но добавляют: деньги — это еще не всё. Они показывают, что существуют дополнительные, немонетарные эффекты банковского кризиса, которые существенно увеличивают его издержки. При этом работа Бернанке 1983 года — это скорее эмпирическое подтверждение таких немонетарных эффектов, а работы Даймонда и Дибвига — это их теоретическое обоснование.

Бен Бернанке показывает, что банковская деятельность — это не просто аккумулирование средств одних агентов (вкладчиков) и раздача их другим (заемщикам). Банки собирают важную информацию о потенциальных заемщиках, оценивают риски и принимают окончательное решение о выдаче кредита. Естественно, такая работа может быть затратной, и Бен Бернанке вводит понятие «стоимость кредитного посредничества». Во время своей работы банки находят пути минимизировать эту стоимость (за счет более эффективных технологий, долгосрочных связей с клиентами и т.д.).

Что же происходит в случае банковского кризиса? Стоимость кредитного посредничества резко возрастает. Клиенты обанкротившихся банков вынуждены обращаться в незнакомые банки, которые должны потратить больше средств на их проверку. Сами банки, опасаясь паники, не слишком склонны выдавать много кредитов, даже если имеют достаточный объем резервов. В итоге целые группы агентов, особенно домашние хозяйства и небольшие фирмы, не могут получить кредит и вынуждены сокращать свои расходы. Как мы видим, этот эффект не зависит напрямую от общего количества денег в экономике, а связан с особой посреднической функцией, которую выполняют банки и которая страдает в случае кризиса.

Даймонд и Дибвиг формализовали ту ценность, которую создает банковский сектор в случае нормальной своей работы и которая теряется во время кризиса. Так, статья Даймонда и Дибвига 1983 года показывает, что банки за счет аккумулирования средств разных типов вкладчиков позволяют каждому из них лучше распределить риски. Статья Даймонда 1984 года фокусируется на издержках мониторинга заемщиков и показывает, что диверсификация внутри банка позволяет значительно их снизить по сравнению со случаем прямого контакта заемщиков и кредиторов без финансового посредника. Таким образом, обе работы доказывают, что суммарный выигрыш кредиторов и должников выше, если в экономике есть финансовые посредники (банки). И опять же, потери, которые возникают из-за утраты банками способности выполнять эту функцию, превышают потери, которые вызваны простым сокращением количества денег.

Экономическая политика и кризисы

Особый вклад Бернанке, Даймонда и Дибвига заключается в том, что они не просто обозначили проблемы, связанные с банковскими кризисами. Их идеи во многом определили последующее развитие денежно-кредитной политики и регуляторной функции центральных банков.

Так, статья Даймонда и Дибвига (1983) предлагает механизм, который может предотвратить возникновение паники и банковского кризиса: страхование вкладов. Если вкладчики осознают, что их вклады застрахованы, они понимают, что нет причин торопиться в банк. Даже если все остальные вкладчики заберут свои вклады и банк обанкротится, государство все равно вернет средства. Тогда зачем изымать свои вклады? Набега на банк не происходит, банки не банкротятся, и в итоге государству даже не приходится тратиться на страховые выплаты. Банкротство по-прежнему может случиться из-за «естественных» факторов, но самая опасная и неконтролируемая причина — паника — исключается.

Хорошо согласуется с этой идеей, например, повышение уровня страхования вкладов в России с 700 тыс. до 1,4 млн рублей в 2014 году. Тогда из-за обесценения рубля стоимость валютных вкладов в рублевом выражении резко увеличилась, и многие из них превысили критическую отметку в 700 тыс. рублей. Ожидание банковского кризиса спровоцировало панику, так как люди опасались, что потеряют большую долю своих сбережений. Именно повышение порога страхования вдвое во многом успокоило вкладчиков и помогло предотвратить развитие масштабного банковского кризиса.

В целом отголоски идей Бернанке, Даймонда и Дибвига можно найти во многих аспектах современного дизайна монетарной политики, который сформировался после мирового финансового кризиса 2008 года. Например, нетрадиционные меры денежно-кредитной политики — количественное смягчение и использование информационных сигналов для формирования лучших ожиданий — во многом базируются на понимании природы кризисов, заложенном в 80-х годах. Знание о том, что финансовые кризисы имеют серьезные последствия, заставило центральные банки скупать огромное количество финансовых активов (количественное смягчение), а осознание роли ожиданий и информации привело к полному реформированию коммуникационной политики монетарных властей. 

И напоследок вернемся к очень интересному периоду в карьере Бена Бернанке — 2006–2014 годам, когда он занимал пост главы ФРС. В это время как раз случился мировой финансовый кризис, и Бен Бернанке получил уникальную возможность применить свои академические знания на практике. Как мы знаем, предотвратить кризис ему оказалось не по силам, но масштаб новых программ поддержки экономики со стороны Центрального банка, разработанных под его началом, поистине впечатляет. И хотя официально премия была вручена именно за академические достижения, она, безусловно, может рассматриваться как признание и практических заслуг Бена Бернанке во время нелегкой борьбы с последствиями мирового финансового кризиса.