Прежние экономические модели оказались в прошлом, а новые подходы еще вырабатываются. Один из перспективных — это экономика сложности. В отличие от классической экономики, опирающейся на обобщенные данные о потреблении, экспорте и импорте, где вероятна потеря части сведений, экономика сложности позволяет обобщать данные и одновременно получать более детализированную информацию, выявлять связи между разными отраслями и видами продукции. Различные аспекты этой темы обсудили эксперты на круглом столе в Вышке.

Редакция международного научного журнала «Форсайт» (издатель — Институт статистических исследований и экономики знаний ВШЭ) в рамках программы НЦМУ «Центр междисциплинарных исследований человеческого потенциала» провела круглый стол «Экономика сложности и скрытые возможности роста».

Модератор круглого стола, заместитель директора Форсайт-центра ИСИЭЗ ВШЭ Юлия Мильшина, отметила, что экономика сложности отражает конвергенцию наук, докладчики представляют разные научные дисциплины. Ведущий эксперт ИСИЭЗ и ответственный редактор журнала «Форсайт» Марина Бойкова представила доклад «Растущий интерес к “экономике сложности” — причины, тенденции, цифры, факты».

Интерес к экономике сложности растет с 2019 года: в научных журналах были опубликованы 16 статей по этой теме, в 2020-м — 35, а в 2022-м — уже 113. В фокусе исследований — рост сложности экономики, производства, знаний, их влияние на производительность и человеческий капитал.

Марина Бойкова сообщила: в Университете Сапиенца (Рим, Италия) создана интегральная база экономики сложности, карта взаимосвязей между секторами экономики. Гарвардский университет и Массачусетский технологический институт организовали обсерваторию экономической сложности, изучающую вклад высокотехнологичных секторов в ВВП. По этому показателю лидируют Япония, Швейцария, Тайвань, Германия, Южная Корея, Швеция и Чехия.

По мнению докладчицы, в экономическом планировании следует учитывать технологическую дистанцию между видами экономической деятельности и адекватно анализировать потенциал для преодоления отставания и создания новых возможностей.

В отличие от классической экономики, опирающейся на обобщенные данные о потреблении, экспорте и импорте, где вероятна потеря части сведений, экономика сложности позволяет обобщать данные и одновременно получать более детализированную информацию, выявлять связи между разными отраслями и видами продукции. Сложную и уникальную продукцию создают немногие страны с высокодифференцированной экономикой. Дифференциация предполагает концентрацию знаний и ресурсов, а специализация знаний требует высокой координации и сосредоточения центров сложной экономики в мегаполисах.

Иногда национальные экономики отказываются от отдельных видов сложных продуктов, но для сохранения потенциала развития можно производить и товары средней сложности, сохраняя их высокое качество.

Проблема недоверия

Декан факультета мировой экономики и мировой политики (ФМЭМП) ВШЭ Анастасия Лихачева представила доклад «Экономика недоверия как часть экономики сложности». По ее мнению, мир в последний год утратил доверие к инфраструктуре экономики: валютным расчетам, страхованию и др. Прежние блага глобализации превратились в привилегию отдельных стран, другие вынуждены разрабатывать страховочные механизмы, применение которых повышает транзакционные издержки.

Российская экономика, считает она, находится перед выбором между не очень удобными новыми и неработающими прежними инструментами. «Чем быстрее мы получим неудобные инструменты, тем быстрее сможем встроиться», — сказала декан.

Одновременно возникает и недоверие к новым партнерам: например, российские бизнесмены, решившие переориентироваться на страны Востока и Юга, столкнулись с непониманием на новых рынках. Их активизация вызвала недоумение партнеров, что привело к замедлению взаимодействия.

Анастасия Лихачева полагает, что новая ситуация создает идеальные условия для посредников и российских бизнесменов, пользующихся доверием в отдельных странах. Во взаимодействие встраиваются субъекты, не вносящие добавленную стоимость и сложность, но без них не работают цепочки поставок. Ценность экспертов, умеющих сводить с контрагентами, возрастает, и они встраиваются в экономику недоверия и сложности.

Она отметила: занимающие высокие посты в странах Азии и Африки чиновники и бизнесмены с советским образованием вскоре покинут их. Необходимы новые программы сотрудничества, позволяющие укрепить личные отношения. «Мы сразу не решим проблему недоверия, но, если мы не начнем работать, проблемы распространятся на более длительную перспективу», — считает Анастасия Лихачева.

Одновременное «тушение пожаров» и переход к сложной экономике трудны. «Базовое решение, которое можно рекомендовать, — борьба с ростом транзакционных издержек через знания, изучение дружественных и нейтральных стран, их традиций, экономических и политических систем, инвестиции в кадры», — подытожила Лихачева.

Старший научный сотрудник МГУ Дмитрий Каталевский рассказал о «беспризорных системах» и о том, что их коллапс неизбежен. Он напомнил про катастрофы новейших самолетов Boeing 737-800 в Эфиопии и Индонезии в 2019 году, после которых полеты на них запретили на длительный период. Расследование сената США показало: катастрофы стали следствием технической ошибки одного из устройств, автоматически опускавшего нос и не позволявшего пилотам перевести управление в ручной режим. Это было следствием промаха разработчиков софта, который не отследили вовремя.

Сложные системы, пояснил Дмитрий Каталевский, состоят из многих элементов, и сбой в одном из них вызывает каскадный эффект, на который человек не всегда успевает реагировать. Рекомендации по предотвращению этого известны: эшелонированные системы контроля и сохранение возможностей для личного вмешательства человека. Но сейчас это не всегда работает.

В настоящий момент проблема в гражданской авиации обострилась из-за разрыва между скоростью развития технологий и возможностями администрации. В США она усугубилась ситуацией, когда представители авиационной администрации (FFA) сидели на двух стульях: они часто уходили в Boeing, подчиняясь местным офисам FFA. Постепенно это привело к конфликтам интересов: Boeing пролоббировал вывод разработки ряда приборов из-под контроля FFA, чтобы ускорить сертификацию новых приборов.

Это ослабление регуляторной деятельности привело к прекращению надзора и перекладыванию ответственности на смежников. Другой вероятной причиной катастрофы стало слияние Boeing с McDonnell Douglas в 1997 году: ставшие управленцами авиагиганта менеджеры второй компании уделяли меньше внимания безопасности, сконцентрировавшись на прибыли.

Из подобных ситуаций, полагает докладчик, следует сделать вывод: необходимо рассматривать сложные системы целостно, а не фрагментарно, постоянно подстраивать их под новые технологии и создавать «надсистемы», позволяющие устранять сбои.

Зеленая экономика

Руководитель департамента мировой экономики ФМЭМП ВШЭ Игорь Макаров сделал сообщение «Зеленое развитие как фактор трансформации мировой экономики». Элементы экономики сложности использовал в послевоенный период румынский и американский экономист Николас Джорджеску-Реген, рассматривавший экономику планеты как замкнутую систему и считавший доступные энергию и другие ресурсы ограниченными. Он считал экономический рост не только преобразованием ресурсов в продукты и товары, но и сокращением запасов ресурсов даже при их рациональном потреблении.

Эти идеи развили Херман Дейли и Роберт Костанца, создавшие экологическую экономику как отрасль. Они называли энергию первичным ресурсом, частью всех товаров и услуг и считали Землю замкнутой системой, а энергию — единственным элементом, пересекающим ее границы.

Эти идеи заимствовали мейнстримные экономисты и политики. Нобелевский лауреат Роберт Солоу и премьер Норвегии Гру Харлем Брундтланд перешли к рассуждениям об устойчивом развитии и необходимости сочетания экономического роста и снижения потребления ресурсов, появилось понимание, что рост в прежнем формате приведет к деградации планеты в целом, необходимости снижения активности.

Неоклассический подход рассматривает экологические проблемы как экстерналии экономической деятельности и предлагает введение экологического налога или торговлю разрешениями на выбросы.

Игорь Макаров уточнил, что экологическая экономика и осознание ограниченности природных ресурсов зачастую вступают в противоречие с привычным укладом жизни. Кроме того, экономические стимулы нередко слабо работают при решении глобальных экологических проблем: государствам и частным инвесторам приходится вкладывать средства, выгоды от которых получат лишь последующие поколения. «Это дилемма, связанная с экономикой изменения климата: какова должна быть ставка дисконтирования для сверхдлительных процессов?» — сказал он.

Другой проблемой экологической экономики он назвал отсутствие авторитетного наднационального органа, способного обеспечить честное разделение бремени экологического воздействия между странами.

Элементы экономики сложности не без труда встраиваются в экологическую экономику, ключевую роль играет институциональный режим, позволяющий строить режим управления общими ресурсами снизу вверх, как это сделано в Парижском соглашении, где меры по сокращению выбросов возложены не только на государства, но и на всех экономических агентов.

Однако при определении вклада отдельных стран в загрязнение важно учитывать международную торговлю. Наибольшие абсолютные объемы выбросов показывают среднеразвитые страны, но низкий вклад развитых стран в потепление отчасти объясняется переносом вредных производств в средне- и малоразвитые страны, что не позволяет снизить выбросы в глобальном масштабе.

По мнению докладчика, сейчас человечество переживает четвертую энергетическую революцию: после перехода к углю как к основному промышленному топливу, его замещения нефтью в 1930-е годы, перехода к газу и атомной энергетике в 1970-е годы наблюдается переход к возобновляемым источникам.

Игорь Макаров полагает: наблюдается критическое накопление инвестиций на фоне высоких цен на старые технологии, происходит созидательное разрушение. «Борьбу с изменениями климата и с неравенством легче вести вместе», — считает он. Вариантами решения проблем он назвал прогрессивный налог на климатические нужды, отражающий воздействие разных стран на экологию с учетом конечного потребления, и «углеродный дивиденд» — налог с возможностью возврата его части домохозяйствам.

На круглом столе также были представлены доклады заместителя проректора ВШЭ, научного сотрудника факультета экономических наук Анастасии Степановой «Корпоративные решения: взгляд через призму экономики сложности», профессора школы философии и культурологии ВШЭ Елены Князевой «Нелинейная динамика экономических процессов: подсказки из науки о сложности», заместителя заведующего Лабораторией исследований науки и технологий, ведущего научного сотрудника ИСИЭЗ Лилианы Проскуряковой «Подходы к формированию эффективных комплексных стратегий водной, энергетической и продовольственной безопасности» и старшего научного сотрудника ФЭН ВШЭ Николая Пильника «Проблемы согласования экономических моделей и возможные решения с позиций экономики сложности».

В обсуждении докладов приняли участие заместитель директора ИСИЭЗ Александр Соколов, заместитель директора Форсайт-центра ИСИЭЗ Анна Гребенюк и заместитель директора Центра исследований отраслевых рынков и бизнес-стратегий ИСИЭЗ Вероника Белоусова.

В завершение круглого стола Юлия Мильшина поблагодарила докладчиков и участников дискуссии. «Стало ясно, что прежние экономические модели оказались в прошлом, есть проблема учета нерациональности, скрытости и проблема изучения джокеров. Мы расширяем исследования экономики знаний, надо привлечь социологов и психологов для учета элементов экономики сложности в наших работах и формировании мер политики. Надеюсь, что такие сессии станут регулярными», — сказала Мильшина.