Победивший на недавних президентских выборах в Турции Реджеп Тайип Эрдоган начал с радикальных кадровых перестановок в правительстве. Ситуация в экономике критическая, страна в инфляционной ловушке, и новому кабинету министров предстоит провести непопулярные реформы. Об итогах выборов, их внутри- и внешнеполитических последствиях HSE Daily побеседовало с директором Центра изучения стабильности и рисков факультета социальных наук НИУ ВШЭ Андреем Коротаевым.

— Насколько предсказуемой можно назвать победу Эрдогана во втором туре после того, как за него призвал голосовать Синан Оган, занявший третье место в первом туре?

— На самом деле результат был непредсказуем, никто определенно не решался прогнозировать победу Эрдогана. Некоторые члены команды Огана призывали голосовать за кандидата от оппозиции. Ситуация была неравновесной, поэтому любое крупное событие или серьезный скандал могли качнуть чашу весов в ту или иную сторону. Поэтому до последнего момента результат не был предопределен.

— Как получилось, что отрыв победителя оказался не очень весомым и не превысил 5%?

— Отрыв Эрдогана от Кылычдароглу оказался незначительным из-за фундаментальных причин, в частности высокого уровня инфляции и высокого уровня поддержки оппозиции в больших городах, здесь нет ничего удивительного.

— Можно ли согласиться с мнением проигравшего представителя оппозиции, что выборы были несправедливыми?

— Да, Кемаль Кылычдароглу заявил о несправедливости выборов, но речь шла не о фальсификациях при подсчете голосов. Несправедливым и непропорциональным было освещение кампании кандидатов в центральных СМИ, их внимание было распределено неравновесно. Эрдоган использовал административный ресурс, центральные СМИ давали ему больше возможностей представить свою программу, оппозиция имела существенно меньше возможностей высказать свою точку зрения, и это сыграло важную роль в победе действующего президента.

— Почему оппозиция не попыталась опрокинуть ситуацию, призвав своих сторонников выйти на улицу или, например, оспорить результаты выборов в суде?

— Когда мы рассчитывали вероятность революционного эпизода, мы не нашли высокого уровня недоверия турок к избирательному процессу, а качество и достоверность избирательного процесса — важный элемент сохранения стабильности в стране.

Между тем именно недоверие к суду и избирательным институтам — важнейший элемент революционной ситуации. Турция охвачена системой «Евробарометра», исследования которого показывают, что уровень доверия к избирательной и судебной системам в стране выше среднеевропейского — он сопоставим с показателями Франции и Германии, что отчасти вытекает из системы подсчета голосов. Это сыграло ключевую роль в том, что при значительной вероятности революционного эпизода высокий уровень доверия к избирательной системе сыграл ключевую стабилизирующую роль.

— Итоги выборов означают, что Кемаль Кылычдароглу потерял свой последний шанс стать лидером оппозиции?

— Отчасти да, здесь сыграл роль возраст. У оппозиции с самого начала были сомнения и в харизматичности Кылычдароглу. Теперь окончательно стало ясно, что конкурировать с Эрдоганом ему сложно по уровню эмоциональности и умению представлять свою позицию широкому кругу избирателей. Оппозиции, если она хочет учиться на своих ошибках, придется искать нового лидера среди более ярких политиков.

— Каковы прогнозы развития внутриполитической ситуации? Чем вызваны масштабные перестановки в правительстве страны, где свои посты сохранили только два министра?

— Нужно иметь в виду, что социально-экономическая ситуация в Турции реально критическая, поэтому Эрдогану приходится прибегать к активным действиям, в том числе из-за крайне высокой инфляции. Турция попала в инфляционную ловушку. Все удивляются, почему Центробанк страны не повышает ключевую ставку согласно принципам экономической науки. Сейчас это может аукнуться повышением ставок по кредитам, которое ввиду очень высокой закредитованности турецкого населения способно вызвать серию банкротств и даже экономический коллапс. Кроме того, повышение процентов по депозитам способно вызвать обрушение ряда банков, причем более масштабное, чем в США.

Также выборы подтвердили, что Эрдогану не удалось перетянуть на свою сторону большинство жителей столиц, и ему надо попытаться что-то сделать, чтобы разрядить ситуацию. С этим во многом связаны перестановки в экономическом блоке правительства, в том числе назначение министром финансов Мехмета Шимшека, серьезного экономиста-практика с хорошей репутацией. Нужен продуманный ход, серьезная экономическая реформа для вывода страны из кризиса.

ЭРДОГАН ВЕДЕТ СЕБЯ РАЦИОНАЛЬНО, ИСПОЛЬЗУЯ ОКНО ВОЗМОЖНОСТЕЙ ПОСЛЕ ПОБЕДЫ, ЧТОБЫ ПРЕДПРИНЯТЬ СЕРЬЕЗНЫЕ РЕФОРМЫ, В ТОМ ЧИСЛЕ НЕПОПУЛЯРНЫЕ. 

Именно с этим связана его активность в кадровой сфере. Замена прежнего министра иностранных дел Мевлюта Чавушоглу на главу национальной разведки Хакана Фидана отражает стремление улучшить отношения с Западом. Западные рынки и финансы для Эрдогана важны для нормализации финансово-экономической ситуации.

— Как вы полагаете, он пойдет через пять лет на новый срок или предпочтет выдвинуть преемника?

— Мне представляется, что многое будет зависеть от состояния здоровья — есть немало признаков того, что оно неидеально. Вероятно, из-за этого придется искать преемника, но решение будет приниматься не сейчас, а через два-три года.

— Насколько велики шансы, что Эрдоган, используя победу, попытается сместить мэров крупных городов, являющихся сторонниками оппозиции?

— Сместить демократически избранных мэров напрямую ему вряд ли удастся, для этого у него недостаточно политических и силовых ресурсов. Однако стоит ожидать попыток мягкой смены власти в Стамбуле, Анкаре и Измире. Можно прогнозировать реформы, цель которых — перетянуть жителей крупнейших городов на свою сторону и постепенно заменить нынешних мэров на сторонников Эрдогана. Однако можно ожидать скорее мягких сценариев смены, на жесткие, повторюсь, у него не хватит ресурсов.

— Есть у оппозиции шансы в будущем снова объединиться и выдвинуть более яркого и харизматичного претендента на будущих выборах?

— Будет удивительно, если этого не произойдет, в оппозиции есть немало талантливых людей. На прошедших выборах соперники Эрдогана выдвинули единого кандидата. Теперь стало ясно, кого надо искать. Есть признаки, что следующий претендент от оппозиции будет более ярким и харизматичным.

— Каких шагов стоит ожидать от Эрдогана во внешней политике? На каких направлениях он сосредоточится?

— Есть все основания ожидать продолжения многовекторной политики, которая принесла Турции много дивидендов, возможность получать активы от разных игроков. Замена министра иностранных дел отражает стремление улучшить отношения с Западом, но не в ущерб другим направлениям.

В Сирии позиция понятна — нейтрализовать курдов и по мере возможности ликвидировать курдскую автономию на северо-востоке страны, расширить зону контроля вдоль сирийско-турецкой границы. Кроме того, Турция будет стремиться сохранять влияние в Идлибе, чтобы оказывать давление на Башара Асада, но сейчас Анкара не ставит себе задачи добиться прихода своих прокси к власти в Дамаске, так что и здесь серьезных изменений позиции ожидать не следует.

— Продолжит ли Эрдоган практику одновременного сотрудничества с Россией и Украиной? Предпримет ли Анкара новые попытки урегулировать конфликт?

— Да, продолжит, поскольку для Турции это выигрышное дело, даже неудачная попытка добавляет Анкаре внешнеполитические очки, эта тактика себя оправдывала. Поддержка Украины важна Турции для сохранения отношений с Западом, а сотрудничество с Россией оправданно не только экономически, но и для поддержания позиций в арабском мире. Хорошие отношения с Москвой важны для Анкары, например, в Ливии, где Турция через своих прокси ведет войну против сторонников Саудовской Аравии и эмиратов на востоке страны.

— Можно ли ожидать дальнейшего сближения между Анкарой и Москвой?

— На мой взгляд, сближение после 2016 года и так значительно. Не думаю, что начнется новое, чреватое нарушением баланса турецких интересов.