К моменту созыва V Всероссийского съезда Советов в региональных советских органах в мае — начале июля 1918 года большевики и левые эсеры поделили бразды правления. До выступления левых эсеров в июле 1918-го в большинстве губерний европейской части страны они фактически стали второй «партией власти», остальные политические силы лишь в отдельных случаях могли влиять на принятие решений. Научный сотрудник Института региональных исторических исследований факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ Илья Концевой изучил партийный состав областных и губернских Советов в первой половине 1918 года. 

Результаты исследования он изложил в статье, опубликованной в серии «История» Санкт-Петербургского государственного университета. Автор проанализировал динамику представительства большевиков, левых эсеров и других партий в региональных органах власти европейской части России в период с марта по июль 1918 года. Эта территория выбрана из-за наличия здесь большого количества данных о составе региональных съездов Советов и исполкомов. Партийное представительство рассматривалось на двух иерархических уровнях советской системы — областном и губернском. 

Областные Советы

Илья Концевой напомнил: в 1917 году в России для формирования единой системы Советов организовывались их областные объединения, использовавшиеся большевиками для оперативного управления регионами. В европейской части России были созданы Московская, Северная, Западная и Уральская области, где для организации органов власти созывались областные съезды Советов с участием делегатов, представлявших губернии и уезды областного объединения. В частности, в Московскую область включили губернии Центрального промышленного и Центрально-Черноземного районов. Областные органы власти сформировались на IV съезде Советов Московской области, состоявшемся в марте 1918 года. Его партийный состав отражал доминирование большевиков и левых эсеров в Советах. В съезде приняли участие 77 большевиков, 29 левых эсеров, 11 членов других социалистических партий и 1 беспартийный. Съезд решил образовать областное правительство — Совет комиссаров Москвы и Московской области, сформированный на двухпартийной основе из большевиков и левых эсеров. Состоявшийся в июне 1918-го V Московский областной съезд Советов отразил абсолютное преимущество большевиков: их представляли 185 из 253 делегатов, левых эсеров — 43, другие партии — 24, и один делегат был беспартийным. 

Из 209 делегатов прошедшего в апреле 1918 года I съезда Советов Северной области (в нее входили губернии севера и северо-запада России) 122 были большевиками, 62 — левыми эсерами, 17 — беспартийными, 8 представляли другие партии. В созданный на съезде Совет комиссаров Северной области вошли только большевики и левые эсеры.

В состав Западной области первоначально вошли Витебская и Могилевская губернии, неоккупированные части Минской и Виленской губерний, а с апреля 1918-го — Смоленская губерния. Во II съезде Советов Западной области (апрель 1918 года) приняли участие 429 делегатов. Из них 277 представляли большевиков, 69 — эсеров всех течений, 9 — меньшевиков, 8 — другие партии, 66 назвали себя беспартийными. По данным документов и периодической печати того времени, большинство эсеров были членами левого крыла партии. Они потребовали большего представительства в ревизионной комиссии, их представитель был избран в президиум съезда. 

В состав Уральской области вошли Вятская, Пермская, Оренбургская и Уфимская губернии. Прошедший в январе 1918 года III областной съезд Советов Урала и его партийный состав не полностью отражали политический расклад сил в Советах к лету 1918-го, но последующих съездов не проводилось, поэтому Концевой использовал данные о партийности его делегатов. Из 148 делегатов на съезде 119 были большевиками, 22 — левыми эсерами, 6 — членами других партий. Малочисленность левоэсеровской фракции автор объясняет незавершенностью формирования самостоятельной ПЛСР и незначительным числом ее партийных ячеек в провинции.

Большевики доминировали на областных съездах Советов, имея в общей сложности 67,4% делегатов, тогда как левые эсеры — 19,5%, члены других партий — 5,7%, а беспартийные — 7,4%. Наибольшее преимущество большевики имели на I съезде Советов Урала (80,4% делегатов съезда). Левые эсеры завоевали наибольшее представительство на I съезде Советов Северной области (29,7%), но и там они уступали большевикам почти вдвое. 

В Московской области мы можем проследить динамику партийного состава областных съездов в течение первой половины 1918-го. На IV съезде Советов Московской области (март 1918 года) большевиков было 65,3%, левых эсеров — 24,6%, членов других партий и беспартийных — 10,1%. На V съезде Советов Московской области (июнь 1918 года) РКП(б) имела 73,1%, ПЛСР(и) — 17%, другие партии и беспартийные — 9,9%. Можно говорить, что в центре большевики упрочили позиции на областных съездах, левые эсеры потеряли позиции, а иные партии сохранили свои позиции и имели в центре наибольшее представительство. Наиболее крупная фракция беспартийных сформировалась в Западной области. 

Такой расклад сил повлиял на формирование областных исполкомов. В Центральном исполнительном комитете (ЦИК) Советов Северной области из 42 мест большевики получили 28, а левые эсеры — 14. Представители беспартийных и других партий в ЦИК не попали. В сформированном в марте 1918 года Московском облисполкоме из 27 членов 19 были большевиками и 8 — левыми эсерами. В новый исполком в июне избрали 26 членов РКП(б) и 10 левых эсеров.

Сформированный в январе 1918 года Уральский областной исполком также не отличался многообразием и состоял только из членов левой коалиции: 36 большевиков и 18 левых эсеров, причем они имели намного большее представительство по сравнению с областным съездом Советов. 

Партийный спектр областного исполкома Западной области был более широким и состоял из 57 большевиков, 12 левых эсеров, 5 меньшевиков и одного беспартийного. Большевики предоставили попутчикам место в облисполкоме, но присутствие меньшевиков не влияло на его политику.

Данные о составе областных органов власти в первой половине 1918 года отражают формирование двухпартийности: РКП(б) и ПЛСР занимали 97,1% мест в областных органах Советской власти.

Губернии «большевистские» и «эсеровские»

В апреле — июле 1918 года объединенные губернские съезды Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов состоялись в подавляющем большинстве губерний центра России и Урала. Партийность их делегатов отражает уровень поддержки партий. Илья Концевой проанализировал партийный состав 26 губернских (республиканских) съездов, состоявшихся на территории европейской части России, по данным историографии, материалам периодической печати и архивным документам.

В съездах середины марта — начала июля 1918 года участвовали 8447 делегатов, из них 3994 (47,3%) представляли РКП(б), 2348 (27,8%) — ПЛСР, беспартийными были 1872 (22,2%), а членами прочих социалистических партий — 233 делегата (2,8%). Анализ партийного состава объединенных губернских съездов показывает: большевики не имели абсолютного большинства в этих региональных органах власти, а левые эсеры являлись второй по уровню представительства политической партией. Делегаты от других партий были представлены на съездах, но в большинстве губерний находились в значительном меньшинстве. Довольно большое представительство беспартийных, по мнению автора, объясняется в первую очередь сокращением общественной поддержки партии эсеров. В промышленных губерниях — Ярославской, Калужской, Нижегородской, Владимирской, а также Воронежской — большевики имели подавляющее преимущество: от 67 до 78% делегатов. Однако оно объясняется не только поддержкой рабочего класса, но и избирательными манипуляциями, к которым прибегали местные организации РКП(б). Например, в Ярославской губернии порядок выборов на губернский съезд был изменен в пользу горожан, что дало большевикам преимущество над левыми эсерами. 

На Псковском, Петроградском, Вятском и Орловском губернских съездах большевики располагали лишь относительным большинством — от 38 до 43%, что стимулировало борьбу между фракциями по различным вопросам внутренней и внешней политики. Наиболее слабыми позиции большевиков оказались в Астраханской, Тверской, Олонецкой, Пермской и Костромской губерниях (от 20 до 35% делегатов), где они не имели большинства. Склонность большевиков к максимализму приводила к столкновениям с левыми эсерами. Так, в апреле 1918 года в Пермской губернии из-за отказа большевиков предоставить левым эсерам большинство в исполкоме согласно распределению мест на съезде Советов межпартийный конфликт привел к тому, что губисполком нового созыва не был сформирован.

Левые социалисты-революционеры имели преимущество в Пермской, Симбирской и Костромской губерниях (от 38 до 51% делегатов). В Пермской губернии левые эсеры на съезде могли принимать решения без учета мнения большевиков. На Костромском съезде фракции большевиков и левых эсеров были почти равны, что не привело к обострению отношений между ними: они приняли компромиссное решение об отправке делегатов от каждой партии на Всероссийский съезд Советов. 

В Пензенской, Рязанской, Орловской, Архангельской и Вятской губерниях левые эсеры имели прочные позиции и их фракции по численности были примерно равны большевистской. В этих регионах большевикам приходилось учитывать позицию союзников, что приводило к принятию компромиссных решений. Например, в июне 1918 года Пензенский губернский съезд Советов принял совместную резолюцию, поддерживавшую изъятие хлеба у кулачества, но не упоминавшую продотряды и комбеды.

Беспартийные делегаты были в абсолютном большинстве на Тверском и Астраханском губернских съездах, в относительном — на Олонецком и Череповецком. Существенное представительство они имели также на Псковском (32%) и Новгородском (29,5%) съездах. Беспартийными были делегаты, не принадлежавшие к партиям или сочувствовавшие иным политическим силам. Так, представители крестьян, ранее избиравшие в советы эсеров, теперь проводили своих кандидатов как беспартийных. Их присутствие на съездах часто приводило к жарким спорам и влияло на принятие решений. В борьбе большевиков и левых эсеров беспартийные могли поддерживать последних, чтобы не допустить утверждения резолюций РКП(б). Так произошло на Олонецком съезде, принявшем при поддержке беспартийных резолюцию, отвергавшую создание комитетов бедноты.

Члены иных социалистических партий избирались на губернские съезды эпизодически, и их группы были малочисленными. Представители эсеров, меньшевиков и максималистов имели значимые фракции в Череповецкой, Иваново-Вознесенской и Тамбовской губерниях.

Всего, по данным исследования партийности, из 1600 членов губернских съездов 17 губерний большевиками были 66,5%, левыми эсерами — 19,3%. Меньшевики, эсеры, максималисты и анархисты имели в совокупности 8,6% делегатов, беспартийные — 5,4%. Двухпартийная коалиция имела подавляющее преимущество в губернских органах власти. Члены других партий присутствовали лишь в отдельных Советах: эсеровские фракции действовали в Нижегородском, Олонецком, Вологодском и Пензенском, меньшевики участвовали в Нижегородском и Пензенском, максималисты имели представительство в Саратовской и Самарской губерниях, а группы анархистов присутствовали в 6 из 17 Советов. 

Коалиционные исполкомы

По материалам 37 губисполкомов европейской части России, членами РКП(б) были 61% руководящих сотрудников губисполкомов, ПЛСР — 480 (32,9%), беспартийными — 60 (4,1%), другие социалистические партии представляли всего 30 человек (2%). Это отражает формирование коалиции с лидерством большевиков и прочными позициями левых эсеров. В двух губерниях большевиками были все члены исполкомов. Они также имели сильные позиции в Воронежском, Псковском, Иваново-Вознесенском, Владимирском и некоторых других ГИКах. В Астраханском, Вятском, Могилевском и Череповецком исполкомах РКП(б) не имела абсолютного большинства. В них решениям предшествовали острые дискуссии и конфликты. Например, в июне 1918 года Вятский губисполком избрал на Всероссийский съезд представителя левых эсеров Ф.М. Курилова, несмотря на уход большевиков с заседания. ПЛСР, конкурировавшая с РКП(б) за симпатии крестьянского населения, имела абсолютное большинство в исполкомах Северо-Двинской, Олонецкой, Пензенской и Казанской губерний. В Уфимском губисполкоме наблюдалось равенство. Левые эсеры имели сильные позиции в исполкомах Костромской, Рязанской, Череповецкой губерний, а также в ЦИК Донской республики. Беспартийные в исполкомах европейской части России к началу июля 1918 года были представлены слабо: относительное большинство беспартийных было только в Ставропольском губисполкоме. Члены других социалистических партий избирались в состав ГИКов еще реже. 

Несмотря на начало политики продовольственной диктатуры и некоторое падение уровня поддержки РКП(б), большевики сохраняли абсолютное большинство в губернских органах советской власти. С марта по июль 1918 года в 15 губерниях Европейской России, по которым есть точные данные о партийном составе органов власти, доля большевиков в исполкомах сократилась с 70,4 до 63,7%, а представительство ПЛСР выросло на 16,2%. 

Таким образом, по имеющимся данным, большевики имели абсолютное большинство на 12 губернских съездах и в 27 губисполкомах из 37 губерний европейской части России. На шести региональных съездах и в четырех ГИКах доля РКП(б) была 30–40%, и лишь на двух губернских съездах большевистские фракции составляли менее 30%.

Представительство левых эсеров в региональных органах власти было менее весомым: только на одном губернском съезде и в четырех губисполкомах ПЛСР имела абсолютное большинство. Она была представлена во всех губернских органах власти. На двух съездах и в девяти ГИКах доля левых эсеров составляла от 41 до 50%, на 8 губернских съездах и в 24 губисполкомах левоэсеровские фракции составляли не менее 30%, а на 18 съездах и в 13 ГИКах доля левых эсеров не превышала 30%.

На политику регионов России также влияли беспартийные, их представители избирались на губернские съезды чаще, чем члены некоалиционных социалистических партий. На двух съездах беспартийные имели абсолютное большинство, и еще на четырех их фракции включали в себя от 30 до 50% делегатов, однако они отсутствовали в 29 из 37 губисполкомов. Поэтому они могли влиять только на решения, принимавшиеся на губернских съездах, где РКП(б) имела более слабые позиции.

Участие других политических сил в деятельности региональных органов власти было эпизодическим. Лишь на одном губернском съезде и в двух исполкомах доля членов других социалистических партий превышала 10%.

Автор полагает, что приведенные данные отражают оформление двухпартийной системы власти на территории Европейской России к моменту созыва V Всероссийского съезда Советов в начале июля 1918 года. В региональных советских органах в мае — начале июля 1918-го большевики и левые эсеры разделили власть. Эсеры остались единственной крупной силой, способной конкурировать с большевиками. «Несомненно, рост авторитета ПЛСР стал одним из факторов, способствовавших усилению напряженности взаимоотношений двух партий, и подтолкнул левых эсеров к конфронтации с большевиками», — подытожил Илья Концевой.