На онлайн-платформах вышла последняя серия сериала «Слово пацана», рассказывающего об истории казанских уличных группировок конца 1980-х годов. Фильм породил в обществе большую дискуссию о недопустимости романтизации такого образа жизни, вплоть до запрета показа. Действительно ли негативный контент способен кардинально повлиять на поведение детей? Может ли такая «мода» вернуть события прошлого? Об этом в авторской колонке специально для HSE Daily рассказывает Катерина Поливанова, профессор, научный руководитель Центра исследований современного детства НИУ ВШЭ.

Сначала было «Слово»

Последние недели трудно в Сети не наткнуться на обсуждения сериала «Слово пацана. Кровь на асфальте». Обсуждения, как правило, гневные: «…уберечь детей от пагубного влияния…», «романтизация бандитизма должна караться…» и далее в том же роде. Психологи, как всегда, тут как тут.

Давайте разбираться по пунктам.

Первое. Появился художественный текст. Вероятно, талантливый, иначе он не стал бы популярным. Это фильм про жестокие отношения, про кровь. Но и про братство. Про преданность. Про сильные эмоции и сильные действия.

И вот тут мы подбираемся к сути. Почему этот текст стал популярным? Что в нем цепляет подростка или юношу?

Молодому человеку необходимо ощутить себя, обрести себя, почувствовать себя живым, испытать свое собственное «я». Тут ключевые слова — «себя», «я». Подросток, как бабочка из кокона, вылупляется, ему необходимо испытать что-то новое, не бывшее раньше. В исследовании причин популярности саги о Гарри Поттере подростки сравнивали волшебника и обычного человека, волшебник в их ответах был могуществен, его действия мгновенно приводили к яркому, заметному результату, а обычный человек жил в скучном мире, в тумане рутины, что ни сделаешь, все тонет и растворяется во мгле.

Теперь — внимание! — вопрос: а где нынешний подросток себя чувствует новым, сильным, иным, чем был раньше? В школе? Дома? Я думаю, комментарии излишни. И вот появляется история, череда историй, про сильные чувства и сильные поступки. Да, кто-то в этих схватках проигрывает, но молодой человек не видит себя слабаком, он с сильным, с победителем. Он и есть победитель. И смотрите, как просто: быстрое, почти мгновенное действие, удар, и всё — враг повержен! Это не сто баллов на ЕГЭ, где годами по крохам надо двигаться вперед, набирая очки. Тут чистая победа нокаутом, а не по очкам. По очкам — долго и скучно.

Очень интересно, из каких семей происходят те подростки, которые подсели на этот сериал, есть ли различия по социально-экономическому статусу и культурному капиталу, по психологическому портрету. Нет таких данных пока. Рискну предположить, что такие простые символы силы привлекают тех, что послабее: в реальной жизни тебе далеко до лидерства, а тут прямо всё и сразу!

Кто виноват

Второе. Насколько просмотр сериала действительно может спровоцировать насилие в реальной жизни. К сожалению, совсем однозначно ответить нельзя. Есть большое искушение ответить, что фильм может спровоцировать всплеск насилия. Эта тема очень популярна начиная с 60–70-х. Многие, вероятно, слышали про опыты с куклой Бобо. Альберт Бандура доказывал, что наблюдаемое детьми поведение ими воспроизводится: если бить куклу на глазах у детей, они ведут себя так же. Однако эти утверждения были впоследствии многократно оспорены. Повторяемое поведение зависит от личности ребенка, от его опыта, от отношений с близкими. То есть данных в пользу того, что просмотр сцен насилия спровоцирует реальное насилие, нет.

Кадр из сериала «Слово пацана. Кровь на асфальте»

Эта тема часто обсуждается в связи с компьютерными играми. Много голосов за запреты именно из-за вероятной провокации агрессивности. Но научных оснований такого решения нет. Мы провели масштабный анализ научных исследований компьютерных игр. Оказалось, что начиная примерно с 2000-х появилось множество эмпирических доказательств пользы компьютерных игр для детей и подростков. Доказано, что агрессивное поведение своим источником имеет не участие в играх, даже с довольно жестким содержанием, а особенности личности агрессора, опыт пережитого им насилия, общее неблагополучие семьи и социальной среды.

И что делать

Теперь третье. Откуда этот вал призывов к цензуре и запретам. Тут два вопроса: кто и почему эту тему поднимает и многократно усиливает и почему, кажется, общество так легко на нее отзывается? Начнем со второго. Строго говоря, нам неизвестно, действительно ли «общественность возмущена». Тут надо или верить на слово экспертам, которые об этом пишут, или не верить.

Теперь, собственно, сама идея запрета или ограничения доступа. Эта идея очень привлекательна, потому что проста и очевидна. Простые решения вообще привлекательны. И тут мы возвращаемся к тому, с чего начали: подросток ищет простых и очевидных доказательств своей взрослости и дееспособности. Но и взрослые, предлагающие просто запретить, делают ровно то же. Это «подростковое» решение проблемы. Как драка не делает человека сильным и взрослым, то есть оставляет проблему без решения, так и предложение запретить оставляет проблему никак не решенной.

Ну и, наконец, что делать. Боюсь разочаровать читателя, но простых ответов нет.

В жизни подростка должны быть места, где он чувствует себя сильным и успешным. Где от его действий и решений что-то зависит. Где он сам заметен и ценен. Подросток отвечает на сущностный для себя известный из классики вопрос: «Тварь я дрожащая или право имею?». Школа исходно была нацелена на решение других задач. Но даже если такие привлекательные места есть в школе или вне ее, их эффективность вероятностна: кто-то с увлечением будет конструировать что-то новое и участвовать в соревнованиях и добиваться успеха, а кому-то это совсем неинтересно. Поэтому таких мест должно быть избыточно много. И это не только традиционные кружки и секции, это могут быть краткосрочные социальные проекты, волонтерские объединения, структуры самоуправления и подобное.

Такие активности есть, особенно в городах, только распределены они неравномерно. В нашем исследовании «Образование за стенами школы» мы обнаружили, что если в среднем в Москве примерно 20% детей не заняты дополнительным образованием, то в ситуации неблагополучия семьи этот показатель приближается к 40%.

И еще одно: подростки, несмотря на стремление к независимости, очень сильно связаны с родителями, очень нуждаются в понимании и поддержке. Если у нас, взрослых, достанет мудрости и такта поговорить, если мы тоже посмотрим этот сериал и найдем время обсудить его, то очень поможем своему ребенку. Только без назидательности: не «ты должен думать так», а «я так думаю, давай обсудим».

Если же оставить подростка один на один с решением его базовой возрастной проблемы самоопределения, мы можем столкнуться с ростом нестабильности в молодежной среде, независимо от того, останется ли сериал «Слово пацана» в открытом доступе.  

Центр исследований современного детства — подразделение Института образования НИУ ВШЭ, которое комплексно изучает практики современного родительства и особенности детства и взросления, выступает экспертом в широком поле вопросов, а также консультирует образовательные организации, учреждения культуры, бизнес-компании. Подробнее о центре — на сайте и в телеграм-канале.