Деятельность небольших музеев разных форм собственности и направлений требует от них гибкости взаимодействия с государством, некоммерческими организациями и местными активистами для формирования привлекающих посетителей экспозиций и проведения ярких мероприятий. Важнейшим компонентом успеха музеев становится увлеченность сотрудников, позволяющая преодолевать бюрократические барьеры и равнодушие части местных жителей.

Факультет менеджмента НИУ ВШЭ в Перми и Международная лаборатория исследований социальной интеграции НИУ ВШЭ провели совместный семинар, посвященный обсуждению доклада «Вызовы и потенциал взаимодействия музеев с ключевыми институциональными акторами», подготовленного в ходе проекта РНФ «Культурное гражданство и локальная солидарность: опыт социальной инклюзии аудитории музеев России».

Старший научный сотрудник Международной лаборатории исследований социальной интеграции (МЛИСИ) НИУ ВШЭ Татьяна Власова предложила использовать в исследованиях взаимодействия музеев с государственными и общественными акторами для достижения инклюзивности термин «культурное гражданство», отражающий взаимодействие государственных и общественных организаций с миноритарными группами, находящимися под угрозой исключения из-за инвалидности, возраста или по иным причинам. Это позволило исследователям рассмотреть участие миноритарных групп в доминирующей культуре, представить их в основном культурном поле. Вторым важным аспектом культурного гражданства она назвала участие миноритарных групп в создании собственных культурных смыслов, отражающихся в фольклоре и материальных предметах.

Стажер-исследователь лаборатории Данила Иванов отметил: музей находится в центре исследований, поскольку его деятельность порождает различные социальные и общественные эффекты. Включение в культурные процессы стигматизированных категорий, преодоление сложившегося статус-кво — сложный процесс, требующий баланса между интересами меньшинства и отсутствием ущерба для доминирующей культуры, ее трансформации и изменения восприятия меньшинств большинством.

Доцент кафедры сбора и анализа социологической информации факультета социальных наук НИУ ВШЭ Никита Большаков сообщил: исследователи собрали 70 интервью с сотрудниками музеев разного уровня (от научного сотрудника до директора) и музейными активистами. Авторы стремились соблюдать региональный (опрошены сотрудники из 13 регионов) и тематический баланс и уделили особое внимание роли малых музеев с ограниченной площадью экспозиции или сосредоточенных на одной теме.

Музеи в ходе работы соприкасаются с государством, бизнесом, некоммерческими организациями, посетителями и их сообществами, другими агентами. Татьяна Власова пояснила: есть три модели взаимодействия с властью. Первая преимущественно действует в государственных и бывших государственных музеях и предполагает активное взаимодействие с городскими и поселковыми властями или управами районов крупных городов. В ней присутствуют личные связи сотрудников музея с представителями госструктур. Налаживание взаимодействия означает, что музей становится площадкой для совместных проектов, его пространства используются для мероприятий местных властей, в ответ музеи получают организационную и финансовую поддержку.

Если личное взаимодействие не складывается, возникают формальные отношения, ограничивающиеся минимально необходимыми действиями и периодическими просьбами к музеям о предоставлении помещений для крупных мероприятий, но это не воспринимается как взаимовыгодное активное сотрудничество.

Некоторые музеи, особенно частные, стремятся дистанцироваться от госструктур, информанты говорят или намекают о негативном опыте взаимодействия — например, когда местные власти отказались поддержать заявку на грант. Но таких случаев в корпусе интервью мало. При этом музейщики, которые мало взаимодействуют с государством, отмечают, что это позволяет им избегать части бюрократической отчетности.

Старший научный сотрудник МЛИСИ Константин Обухов отметил: контроль властей не ограничивается требованиями законодательства, главное — государственное задание, администрации могут вмешиваться в работу музеев как учредители или как собственники помещений, где арендуют площади некоторые частные музеи. Частные музеи контактируют с государством, если они получают гранты. Наконец, специфической формой контроля могут быть и письма «заинтересованных граждан», создающих напряжение в отношениях между администрацией и музеем.

Государство прибегает к трем стратегиям контроля, причем тесное сотрудничество необязательно связано с жестким контролем и конкретными указаниями по текущей работе. Плотный контроль предполагает вмешательство во внутреннюю организацию музеев, кадровую политику. Также информанты сообщают об ограничении мероприятий, требовании отчетов о выставках и согласования работы вне госзадания. Мягкие формы контроля предполагают содержательный диалог, власти могут посоветовать, но их рекомендации не воспринимаются как обязательные требования.

Музеи изобрели инструменты лоббирования, используют знание устройства госаппарата для лавирования, доказывая, что они не подчиняются структуре, оказывающей чрезмерное давление, или пытаются столкнуть конфликтующих игроков, взаимодействуя с обществом для реализации важных проектов.

Профессор кафедры анализа социальных институтов ФСН НИУ ВШЭ Роман Абрамов полагает: взаимоотношения музеев с бизнесом вариативны и импровизационны и зависят от масштаба компании и ее укорененности в регионе. Некоторые корпорации контролируют или значительно влияют на культурную политику территорий, поскольку ряд музеев являются частью этих корпораций, причем иногда формально не будучи музеями, как, например, Музей железных дорог России в Санкт-Петербурге. Многое также зависит от личных отношений сотрудников и руководителей музеев с управленцами. Часть крупных компаний поддерживают музеи из соображений престижа, а в отдельных регионах содействие им считается элементом корпоративной социальной ответственности.

Отдельные музеи можно считать личными проектами бизнесменов, своего рода инвестициями в репутацию, подражанием меценатам прошлого. Есть музеи водки или шоколада, изначально создававшиеся как бизнес и использующие музейный формат. Для других музейный компонент стал частью бизнес-стратегии, как в музеях Мышкина. Взаимодействие малых музеев с малым бизнесом имеет скорее точечный характер и налаживается, когда этому способствуют институциональные условия, — например, в Коломне, где они находятся в симбиозе. Но нередко малый бизнес не понимает, зачем ему сотрудничать с музеем.

Стажер-исследователь МЛИСИ Мария Малофеева подчеркнула важность взаимодействия с местными сообществами, их лидеры активно изучают известных людей, экспозиция о биографии которых стала основой ряда малых музеев. Это позволяет им стать точкой притяжения сообществ, местом формирования локальных идентичностей и проведения культурных мероприятий для значительной части населения. Музеи заинтересованы в сотрудничестве с местными сообществами, совместно с которыми они становятся авторами проектов, участвуют в сплочении населения. Группы активистов способны помочь в организации экспозиций и благоустройстве не только музея, но и прилегающей территории. Музеи становятся центрами проведения занятий, они настроены на долговременные отношения со школами и школьниками. Современные средства коммуникации позволяют формировать межгородские тематические сообщества.

Далее участники семинара обсудили роль музеев в создании инклюзивной среды. Никита Большаков и стажер-исследователь МЛИСИ Екатерина Долгова подчеркнули важность действия всех акторов — государства, бизнеса, НКО и самих музеев — для работы культурных институций с людьми с инвалидностью и другими группами. Важно не ограничиваться формальным выполнением официальных требований и работой с профильными объединениями по их запросу: появление пандуса и доступного для инвалидов туалета не означает активной работы с ними и вовлечения ранее исключенных групп и самих музейщиков в совместную деятельность. По его мнению, важно взаимодействовать с НКО, транслирующими ценности инклюзии, работать с людьми с ограниченными возможностями здоровья системно. Налаживая такую работу, музеи формируют инклюзивные сообщества, объединяя семьи детей с инвалидностью и принимая на работу сотрудников с ограниченными возможностями здоровья. Важно понимать, как это влияет на эффекты социальной политики, подытожил Никита Большаков.

Модератор, доцент департамента менеджмента факультета социально-экономических и компьютерных наук НИУ ВШЭ в Перми Юлия Папушина, передала слово дискутантам — директору Чердынского краеведческого музея Ирине Трофимовой и директору Детского музейного центра (филиал Пермского краеведческого музея) Ульяне Есаревой. «Интересно услышать, как опыт музейщиков соответствует картине социологов», — сказала она.

Ульяна Есарева отметила: музей, которым она руководит, — один из малых музеев, описанных в исследовании, в нем работают всего 5 человек. Первое личное, без посредничества головного учреждения, взаимодействие с чиновниками она назвала интересным, но волнительным опытом: музей согласовывал установку выставочных конструкций на улицах города. Оно, по словам Ульяны Есаревой, завершилось положительным результатом. Заведующая Детским музейным центром подчеркнула: история создания центра подтверждает выводы авторов доклада о роли посетителей в формировании музея. Детское подразделение музея появилось в ответ на рост его посещаемости семьями с детьми и школьниками. «Появилось понимание важности постоянного взаимодействия, привлекли актив родителей к обсуждению этого вопроса, и это привело к разработке концепции детского центра и затем к возникновению филиала», — сказала Ульяна Есарева. Она полагает, что есть ситуации, когда музеи выполняют формальные требования доступности без реальной работы с людьми с инвалидностью, но есть и музеи, у которых нет возможности выполнить формальные требования доступности, но есть большое желание работать с посетителями с инвалидностью. К таким относится Детский музейный центр. Ульяна Есарева сообщила о большом числе посетителей с инвалидностью, в том числе детей, пришедших в Детский музейный центр благодаря сотрудничеству с библиотеками и школами и энтузиазму сотрудников, превративших центр в известную городскую институцию.

Директор Чердынского краеведческого музея Ирина Трофимова сообщила: музей находится в городе, расположенном в 300 км от Перми, где живут около 4500 человек. Музей — важный центр культурной жизни маленького города, хотя он намного больше популярен у туристов. «Мы ищем новые способы взаимодействия с местным сообществом, чтобы быть интересными жителям, особенно молодежи. Это происходит в формате гипотез: что-то получается, что-то нет, но мы пробуем», — поделилась Ирина Трофимова.

А вот выполнение рекомендаций по созданию доступной среды, когда все здания музейного комплекса — объекты культурного наследия, — очень сложная задача. Любые конструктивные вмешательства — нарушение исторического облика. Например, просто так не построить в музее подъемник. И даже если у вас есть коляска для выполнения формальных требований, вы далеко не всегда можете пустить ее в дело. Однако музей прилагает усилия, чтобы быть доступным для людей с особыми потребностями. Для этого сотрудники проходят обучение, готовят специальные программы. Например, в прошлом году музей снял виртуальные экскурсии с тифлокомментированием (словесное описание для слепых). Это был первый такой опыт. Особые потребности могут быть абсолютно разные. Например, маме с маленьким ребенком может быть неудобно подниматься по лестнице, а с коляской это сделать невозможно. Музей присоединился к программе «Рады детям», о чем в своих социальных сетях рассказала директор. После этого в музее появились два эргорюкзака, которые подарила активная посетительница. Это тоже пример, когда местное сообщество участвует в жизни музея. Эргорюкзаки позволяют родителям с детьми колясочного возраста безопасно и удобно посещать музей с крутыми лестницами, оставляя коляски внизу.

Бизнес-консультант Наталья Гоменюк заметила, что в докладе сотрудников Международной лаборатории исследований социальной интеграции прозвучало много продуктивных идей, которые можно применить к локальным проектам, музеям и получить любопытные результаты. Например, мысль о том, что инклюзивные практики делают заметными своих участников, можно применить и к самим музеям. Наталья Гоменюк сразу нашла пример в своих рабочих задачах, поделилась с коллегами и прямо на семинаре получила обратную связь для развития обнаруженной идеи. В концептуальной модели, которую представили коллеги из лаборатории, присутствует понятие агентов, которое заставляет задуматься о таком качестве, как агентность, формах его проявления, возможности управления и развития.

Никита Большаков отметил распространенность энтузиазма сотрудников в малых музеях. «Соблюдение норм важно, но важнее наличие человека, способного взять ответственность за работу с людьми с инвалидностью, без них работа не продвинется», — уверен эксперт НИУ ВШЭ.

Константин Обухов отметил: диалог между посетителями и сотрудниками на низовом уровне часто сопряжен с опытом нарушения норм и инструкций.

Научный сотрудник Музея антропологии МГУ уроженец Перми Андрей Козлов обратил внимание на музеи при вузах, посещение значительной части которых затруднено из-за отсутствия у университетов желания и средств для найма сотрудников, организующих массовое посещение. Это, считает ученый, снижает просветительскую функцию музеев.