Бывшие офицеры и генералы российской императорской армии сыграли ключевую роль в военном строительстве Советской России. Во время Гражданской войны 82% командующих фронтами и 93% начальников штабов были бывшими царскими офицерами. При этом число тех, кто служил у большевиков, и тех, кто воевал за белых, оказалось сопоставимым, что повлияло на исход войны в пользу первых. Судьбы отдельных генералов и офицеров могут стать основой увлекательных детективов.

Ведущий научный сотрудник Института славяноведения РАН, доктор исторических наук, автор серии документальных исследований Гражданской войны Андрей Ганин представил в Вышке лекцию «Русские офицеры в Гражданской войне: лица и судьбы». Администратор Русского общества НИУ ВШЭ Иван Солоухин отметил, что лекция может быть интересна и для профессионалов, и для интересующихся историей, она посвящена целому сословию и судьбам отдельных людей.

Андрей Ганин подчеркнул: речь идет о людях разных национальностей, служивших в российской императорской армии. Он напомнил слушателям, что в здании на Покровском бульваре, где сейчас разместился кампус Вышки, прежде находилась Военно-инженерная академия Красной армии, где преподавали бывший царский генерал Георгий Армадеров, бывший подполковник императорской армии, генерал-лейтенант Красной армии Герой Советского Союза Дмитрий Карбышев и бывший капитан Евгений Сысоев, дослужившийся в Советской армии до генерал-майора.

Исследователь сообщил: к 1917 году общая численность офицеров русской армии достигла 320 000, из них подавляющее большинство, 260 000, были офицерами военного времени, получившими первый чин после окончания школ прапорщиков, или унтер-офицерами, получившими звание за боевые заслуги. Это резко изменило социальный состав офицерства, его политические взгляды и повлияло на поведение офицеров в годы Гражданской войны.

По мнению лектора, есть целый ряд ошибочных стереотипов о Гражданской войне и структуре командного состава сторон:

• красные командиры-самоучки противостояли опытным офицерам и генералам;
• выходцы из народа сражались против родовитых дворян;
• военные специалисты служили в Красной армии под страхом смерти или преследования семьи.

Все эти стереотипы опровергаются документами: на всех уровнях Красной армии были представлены кадровые генералы и офицеры старой армии. В частности, главкомами Красной армии были кадровые офицеры, выпускники Академии Генштаба Иоаким Вацетис и Сергей Каменев. Все начальники Полевого штаба РККА и Всероссийского главного штаба были бывшими царскими генералами, 82% командующих фронтами и 93% начальников штабов были бывшими офицерами императорской армии.

Что касается происхождения высшего командования, то в годы Гражданской войны многие офицерские семьи оказались расколоты. Не приходится говорить о разном социальном представительстве: в РККА служили выходцы из родовитых дворянских семей, а лидеры Белого движения — генералы Михаил Алексеев, Лавр Корнилов и Антон Деникин, напротив, были детьми простых родителей.

Приказ о взятии в заложники семей изменников действительно был издан в 1918 году, но в действительности применялся крайне редко. Например, были арестованы жена и дети перешедшего к белым бывшего генерала и начальника Всероссийского главного штаба Николая Стогова.

Андрей Ганин обратил внимание на популярные ныне в социальных сетях нарративы «большевики продались кайзеру» и «белые продались Антанте». Он напомнил, что Советской России отчасти удалось перехватить патриотическую повестку белых, обвинив последних в действиях в интересах Антанты, особенно после начала войны с Польшей весной 1920 года, когда группа бывших генералов и старших офицеров царской армии призвала бывших боевых товарищей вступить в РККА для защиты Родины. Эту повестку использовали и при собирании окраин бывшей империи — Закавказья и Средней Азии.

Следующий выбор офицера состоял в добровольной службе или службе по мобилизации, в ходе которой в рядах Красной и белых армий оказались большинство офицеров.

Среди мотивов добровольной службы Андрей Ганин назвал профессиональные (стремление продолжать службу), корпоративные (желание удержать армию под своим контролем для дальнейшего свержения большевиков и защитить права офицерства перед угрозой преследований) и идейные (в феврале 1918 года после начала немецкого наступления некоторые офицеры пошли в Красную армию, белые объясняли свою борьбу стремлением выполнить союзнический долг и свергнуть большевиков, считавшихся изменниками). А местный патриотизм подталкивал их к службе в национальных армиях.

Еще одной причиной поступления в разные армии была инерция: некоторые подразделения высших органов управления, например Главного управления Генерального штаба, автоматически влились в Красную армию, а военные структуры на окраинах стали центрами управления белых. Немало бывших царских офицеров, стремясь обеспечить семью, действовали по принципу «где родился, там и пригодился».

Андрей Ганин привел собственные расчеты: всего через Красную армию в 1918–1921 годах прошли около 100 000 бывших царских офицеров, через белые армии — от 110 000 до 130 000, еще 27 000 служили в национальных армиях новых государств, другие уклонялись от службы. Он сообщил: в РККА в общей сложности оказались около 14 000 бывших офицеров, служивших ранее в белых или национальных армиях, в том числе будущие маршалы Великой Отечественной войны Леонид Говоров и Иван Баграмян.

Тема перехода к противнику во время Гражданской войны, по мнению лектора, излишне политизирована. Военные в этом случае изменяли политическому режиму, а не Родине и руководствовались преимущественно идейными, а не материальными мотивами, поскольку в условиях Гражданской войны такие действия несли больше риска, чем выгод. Например, бывший полковник и командарм Красной армии Борис Богословский перешел к белым в июле 1918 года. Он вынужден был остаться в России после разгрома войск адмирала Александра Колчака в Сибири из-за тяжелой болезни жены, был арестован и расстрелян.

Тем не менее переходы на сторону противника были частыми: например, многие чины эвакуированной в Екатеринбург Академии Генштаба игнорировали приказ о переводе в Казань, а большинство переехавших перешли к белым в августе 1918 года после занятия города Народной армией Комуча. Всего из 120 командующих красными армиями и фронтами к противнику перешли 8, или 6,7%. Много это или мало — вопрос дискуссионный.

Один из примеров: Федор Махин, будучи командармом, сдал летом 1918 года Уфу чехословакам и Народной армии. Осенью того же года он пытался организовать мятеж против оренбургского атамана Александра Дутова, был выслан за границу. В эмиграции Махин сотрудничал с советскими спецслужбами, а в годы Второй мировой войны участвовал в партизанской борьбе против нацистов, стал соратником лидера югославских коммунистов Иосипа Броз Тито и генералом Югославской народной армии.

Андрей Ганин сообщил, что из 1600 выпускников Академии Генштаба (их судьбу можно проследить персонально), служивших в разные годы в Красной армии, 580, или 36%, перешли к белым. Явление было опасным и острым, оно отражало успехи сторон на поле боя. Руководители государства и армии пытались ему противодействовать, но не всегда успешно.

Интересна судьба генерала Константина Сербиновича: его арестовали в октябре 1918 года в Петрограде, он бежал на Украину, служил в национальной армии, затем перешел в вооруженные силы Юга России, был направлен командованием на Восток, в 1920 году был вновь арестован красными в Благовещенске, но снова сумел бежать и оказался в эмиграции. 

В мае 1920 года после публикации воззвания к бывшим офицерам в одной из эмигрантских газет Хельсинки появилась заметка, автор которой под псевдонимом АК яростно нападал на бывшего генерала Владислава Клембовского, хотя тот не участвовал в боевых действиях против белых. Заметка задела жившего в Финляндии сына генерала, военного летчика Георгия Клембовского. Он выяснил, что автор — известный писатель Александр Куприн, вызвал его на дуэль, но литератор уклонился. Генерала Клембовского арестовали в том же году, он умер в тюрьме. Куприн затем вернулся в СССР и был похоронен с почестями.

Увлекательна история друзей и однокашников по Академии Генштаба Петра Махрова, начальника штаба генерала Петра Врангеля и Николая Петина, возглавившего штаб Южного фронта красных. Однокашники воевали друг с другом. Однажды к Петину пришла женщина с письмом якобы от Махрова, с просьбой о сотрудничестве с белыми. Опасаясь провокации, он обратился в ЧК и отправил Махрову открытое письмо, где подтвердил, что служит в Красной армии по убеждению.

Петина расстреляли в октябре 1937 года по делу о заговоре в РККА. Махров после поражения Врангеля эмигрировал. 23 июня 1941 года он написал письмо советскому послу во Франции с просьбой призвать его в Красную армию, за что был арестован, направлен в концлагерь режима Виши, вскоре освобожден по ходатайству знакомых французских военных. Петр Махров дожил до преклонных лет и умер в 1964 году на юге Франции. 

В завершение лекции Андрей Ганин рассказал о таинственной истории: осенью 1920 года в Москву пробрался через линию фронта человек, утверждавший, что в белом Крыму действует организация офицеров-генштабистов, готовая сдать Крым красным. Ситуация обсуждалась на высшем уровне, но затем перебежчика заподозрили в том, что у него фальшивые документы, задержали, и до сих пор неясно, было ли это действительной попыткой прощупать почву для примирения и отхода или провокацией белых. 

После завершения лекции слушатели задали Андрею Ганину серию вопросов, касавшихся различных аспектов истории Гражданской войны, политических настроений офицеров российской армии до начала Первой мировой войны, отношения бывших офицеров к продолжению войны с Германией и Брестскому миру, методам восстановления авторитета офицеров в белых и Красной армии после событий 1917 года.

Отвечая на вопрос HSE Daily об отношении сторон к бывшим офицерам, служившим в национальных армиях, он отметил, что в Белой армии это воспринималось негативно, были приказы о наказании за службу в украинской армии, так же как и за службу в РККА. Для восстановления на службе у белых им необходимо было пройти судебную реабилитацию. 

Красные относились к этому более лояльно: ряд офицеров армий бывших закавказских государств принимались на службу в РККА, что даже вызвало недовольство части местных большевиков и чекистов. Например, бывший подполковник Василий Каргалетели, однокашник по Академии Генштаба Федора Махина и Владимира Каппеля, после занятия Азербайджана Красной армией был арестован, но вскоре освобожден и назначен… главкомом Персидской Красной армии. Служивший в армии Западно-Украинской народной республики Николай Какурин стал начальником дивизии, а затем — штаба армии, действовавшей против тамбовских повстанцев.

Самой кинематографичной Андрей Ганин назвал биографию начальника штаба Северо-Кавказского военного округа бывшего генерала Анатолия Носовича. В Царицыне он развернул подпольную работу, оставил яркие воспоминания о Сталине в Царицыне, даже Климент Ворошилов цитировал отдельные комплиментарные для вождя фрагменты. Его арестовали, но генерал сумел бежать из-под стражи, добился восстановления на службе, получил пост помощника командующего Южным фронтом. В октябре 1918 года он угнал автомобиль и вместе с адъютантом, шофером и комиссаром перешел к донским казакам, передав им ряд оперативных документов. Тем не менее Носовичу не сразу поверили, а после восстановления на службе он получил должность начальника тылового гарнизона. 

По мнению Андрея Ганина, многие темы истории Гражданской войны недостаточно разработаны. Например, можно по пальцам пересчитать научные биографии видных представителей разных лагерей, детальные описания крупных операций с использованием документов обеих сторон, например контрнаступления Красной армии в августе 1919 года и обороны Царицына. Возникают проблемы из-за затруднения в доступе к зарубежным архивам. Однако комплексные исследования Гражданской войны весьма перспективны, поскольку основной массив источников обеих сторон находится в российских архивах.