Два масштабных кризиса последних лет, вызванные пандемией COVID-19 и СВО, подталкивают россиян к созданию финансовых резервов. Однако росту сбережений препятствует недоверие к банковской системе. Рост объема наличных денег у населения и высокая инфляция стимулируют интерес к альтернативным вариантам хранения сбережений, что может вызвать новый виток финансового мошенничества

Профессор НИУ ВШЭ, старший научный сотрудник Лаборатории экономико-социологических исследований (ЛЭСИ) НИУ ВШЭ Ольга Кузина и старший научный сотрудник ЛЭСИ Дарья Моисеева проанализировали динамику сберегательных установок россиян и их сбережений, а также влияние на них уровня доверия к политическим и финансовым институтам и изменения вследствие ряда кризисов, пережитых в 2009–2023 годах. Свои выводы они изложили в статье «Есть ли взаимосвязь между сберегательным поведением населения, доверием к финансовым институтам и установками на сбережение в современной России?», опубликованной в журнале НИУ ВШЭ «Экономическая социология». 

Основой работы стали данные ежегодного мониторинга, проводимого по заказу ЛЭСИ. 

По данным ежегодных опросов, в 2022–2023 годах доля россиян, сообщивших о наличии накоплений, колебалась на уровне 36–37%, наиболее низкие показатели (30 и 32%) отмечались в 2010 и 2020 годах, что связано с кризисом 2009 года и пандемией COVID-19. 

Одновременно среди имеющих сбережения в последние годы выросла доля полагающих возможным прожить на них свыше полугода: если в 2017 году об этом заявили 16% респондентов, то в 2022-м — 28%, а в 2023-м — 24%. Однако, отмечают Ольга Кузина и Дарья Моисеева, в 2022–2023 годах, по данным Банка России, существенно снизилась доля долгосрочных (год и более) вкладов.

Авторы обращают внимание на то, что если в 2009–2019 годах доля опрошенных, предпочитающих сохранять сбережения, изменялась мало и колебалась около 30%, то в 2020–2021 годах она выросла до 36%, а в 2022–2023 годах — до 42%. Впрочем, этот вопрос измерял скорее не поведение людей, а их предпочтения, поскольку включал условие «если есть или были бы сбережения». 

Ответы на вопрос «Как вы обычно распоряжаетесь доходами в повседневной жизни?» показали активизацию стремления к созданию сбережений: доля респондентов, старающихся копить, выросла с 52% в 2019 году до 59–62% в 2022–2023 годах. Рассчитанный авторами индекс, измеряющий выраженность сберегательных стратегий, показал наибольший рост в 2020–2022 годах.

В 2014–2023 годах респондентам также предлагали ответить на вопрос, насколько три утверждения — «Вы стараетесь сберегать деньги на будущее», «Вы стараетесь регулярно откладывать деньги, хотя бы небольшую сумму» и «Вы всегда стараетесь иметь хотя бы какую-то сумму на непредвиденные расходы» — отражают их личностные установки, предлагая четыре варианта: «Это точно про меня», «Пожалуй, это про меня», «Это скорее не про меня» и «Это точно не про меня». По всем вопросам доля ответов, выражающих согласие, превышает долю выражающих несогласие. Также заметна одинаковая динамика: в 2020–2021 годах и в 2023 году резко выросла доля выбравших вариант «Это точно про меня». «Пандемия стала событием, которое актуализировало понимание необходимости делать сбережения», — подчеркнули Ольга Кузина и Дарья Моисеева.

Однако рост сберегательных установок пока не привел к росту доли сберегателей и размеру сбережений: в России лишь около трети населения имеет накопления, а их размер невелик. Подушка безопасности даже у имеющих сбережения достаточно тонка: большинство сообщают, что им хватит их меньше чем на полгода. «Финансовая устойчивость большей части россиян находится на очень низком уровне и не увеличилась после пандемии», — констатируют авторы. 

Одной из причин сложившейся ситуации, как предположили исследователи Вышки, может быть низкое доверие к финансовым институтам. Под доверием они понимают уверенность людей в том, что финансовые организации выполнят взятые на себя обязательства. 

Доверие может формироваться на основе опыта личного взаимодействия людей с финансовой организацией или благодаря знанию о государственной системе страхования вкладов, выплачивающей средства в случае банкротства входящего в эту систему банка. Обладающие такой информацией чаще доверяют финансовой системе в целом. Причем доверие — не только условие, но и результат сберегательного поведения, поскольку если доверие и ожидания людей оправдываются, то это работает на укрепление доверия и запускает новый цикл. 

Авторы использовали в исследовании набор вопросов о доверии социально-политическим и финансовым институтам. Индексы доверия рассчитывались как разница между долями доверяющих и не доверяющих им респондентов. Данные опросов показывают высокий уровень недоверия большинству социально-политических и финансовых институтов. Положительные показатели характерны только для индексов доверия президенту России, Сберу и Банку России.

Изучение связи сберегательного поведения с доверием государственным и финансовым институтам с помощью разработанной авторами регрессионной модели показало: переменные сберегательных установок и доверия положительно связаны с наличием сбережений, а финансовая устойчивость, измеренная через наличие монетарных и иных резервов, положительно связана с доверием населения социальным институтам и сберегательными установками. Также анализ показал, что недоверие финансовым институтам отрицательно влияет на укрепление финансовой устойчивости домохозяйств.

Помимо регрессионной модели, для выявления связи между доверием и сберегательным поведением в статье использовался метод ассоциативных правил. Используя вопросы о наличии сбережений, сберегательных установках и доверии различным институтам, авторы оценили то, как наличие сбережений связано с доверием тем или иным институтам, а также с наличием или отсутствием сберегательных установок. 

Наиболее высокой поддержкой обладали ассоциации недоверия иностранным и коммерческим банкам: если респонденты не доверяют иностранным банкам, то они не доверяют и коммерческим. Достаточно распространенным было и обратное соотношение: при условии недоверия коммерческим банкам не доверяли и иностранным, но только в случае, если оно дополнялось недоверием Агентству по страхованию вкладов или госбанкам либо отсутствием сбережений. 

Анализ наиболее часто встречающихся неслучайных наборов ответов респондентов, направленный на поиск взаимосвязей между сберегательным опытом, установками и доверием, показал, что при уровне поддержки правил не менее 40% и с достоверностью не менее 90% распространены наборы ответов, сочетающие недоверие разным социально-политическим и финансовым институтам, отсутствие сбережений и позитивную установку на сбережения, при этом одновременно наличие сбережений и установки на сбережение в правилах не встретились. Таким образом, можно говорить о том, что ассоциативный анализ при заданных авторами параметрах распространенности и достоверности правил не выявил правил, которые связывали бы доверие и наличие сбережений. 

При анализе наборов ответов респондентов о наличии или отсутствии сбережений, сберегательных установок и доверия, при снижении поддержки до 25% было сформировано 12 правил для 2014−2019 годов и только три правила для 2020−2021 годов (эти правила есть и в наборах для первого периода, но уровень их поддержки снизился). Только два правила из 12 содержали доверие «Если доверяют госбанкам, то доверяют и Сбербанку» и «Если доверяют Сбербанку и не доверяют иностранным банкам, то не доверяют и коммерческим банкам».  

Даже при установке на сбережения не формируются правила, в которых есть сбережения и доверие. Снижение количества ассоциативных правил и уровня их поддержки в 2020–2021 годах по сравнению с 2014–2019 годами отражает изменения в соотношении сберегательного опыта, сберегательных установок и доверия институтам. По мнению авторов, эти изменения носят скорее негативный характер, так как не появляются правила, описывающие взаимосвязь наличия сбережений со сберегательными установками и доверием финансовым институтам. 

Распространение установки на сбережение среди россиян после 2020 года мало отразилось на их сберегательном поведении. Опыт пандемии и неопределенность в отношении будущего способствуют распространению установок на необходимость формирования финансовых резервов, но сужение набора инструментов для хранения сбережений и переключение на наличные рубли при высоких инфляционных рисках препятствуют воплощению этих установок в конкретные действия.

Можно предположить, что недоверие банкам и иным финансовым институтам на фоне роста объемов наличных денег у населения способствует увеличению накоплений в наличных рублях, а высокая инфляция стимулирует интерес к альтернативным вариантам хранения сбережений — криптовалюте, индивидуальным инвестсчетам, материальным активам и др., что может вызвать новый виток финансового мошенничества. 

Высокая инфляция в сочетании с низким доверием банкам способна вызвать рост интереса к формированию сбережений в наличной иностранной валюте и материальных активах. 

«Если же эти каналы будут ограничены, то не исключено снижение сберегательной активности россиян и, как следствие, увеличение их финансовой неустойчивости», — резюмируют Ольга Кузина и Дарья Моисеева.