Вечером 30 августа 2022 года на 92-м году жизни в Москве умер первый и единственный президент СССР Михаил Горбачев. О его роли в отечественной и мировой истории HSE Daily побеседовала с заведующим базовой кафедрой Центра политических технологий факультета социальных наук профессором НИУ ВШЭ Борисом Макаренко.

— В конце 1970-х — начале 1980-х годов Советским Союзом правили весьма пожилые руководители. Как удалось прервать традицию?

— Геронтократия — один из важнейших факторов, который породил необходимость перемен. Поколение руководителей, карьера которых началась еще в 1930-е годы и которые благодаря своим способностям и специфическим меритократическим принципам сталинского правления стремительно взлетели наверх в начале 1940-х, засело у власти и работало до начала и даже середины 1980-х, создав непроходимую пробку для роста более молодых поколений. Это, например, председатель правительства Алексей Косыгин, член Политбюро и министр обороны Дмитрий Устинов и министр иностранных дел Андрей Громыко.

Геронтократия породила немало анекдотов, например: «Чем феодализм отличается от социализма? При феодализме власть передается от отца к сыну, а при социализме — от деда к деду».

Это был посттоталитаризм, увядающий естественным путем. Рано или поздно это поколение должно было уступить место более молодым. Здравомыслящие члены Политбюро ЦК КПСС понимали, что еще одно кратковременное правление пожилого генерального секретаря ослабляет устойчивость и управляемость партии и государства, и сделали ставку на Горбачева. Эта та случайность, которая отражает закономерность.

— По каким признакам Политбюро выбрало Горбачева преемником?

— По большому счету, выбор в том поколении был невелик: между Горбачевым и первым секретарем Ленинградского обкома партии Григорием Романовым. Андрей Громыко, как дуайен Политбюро, оценивал и деловые, и человеческие качества. Горбачев был более цельным и порядочным, системно образованным и не связанным с коррупционными шлейфами.

— Почему он решился на реформы?

— Оценивая Горбачева как политолог, могу сказать, что мы могли бы и не узнать, что такое посткоммунистический транзит, если бы он не решился нАчать преобразования. Он понимал, скорее интуитивно, чем рационально, что система управления партией и страной перестала отвечать требованиям времени, работает с перебоями. Он не заблуждался насчет сложностей, с которыми ему придется столкнуться, но не вполне представлял их масштаб, однако, добавлю, его не осознавал никто. Он интуитивно попытался убрать самые большие препятствия: бюрократизм управления и порожденную им неэффективность, а потом стало ясно, что они более масштабны и многочисленны.

— Как вы оцениваете его политику?

— Горбачев начал с трех элементов: он видел, что СССР не выдерживает гонки вооружений, понимал опасность геронтократии и необходимость открытого обсуждения наиболее острых проблем для их эффективного решения.

Он начал искать договоренности с США, для чего потребовалось новое мышление, вычистил — или, скорее, выбил — геронтократические пробки в партийном и государственном аппарате.

Можно сказать, что новое поколение элиты, которое оказалось на первых постах в республиках и регионах, вместе с защитниками Белого дома в августе 1991 года отразило последнюю попытку реванша реакционеров.

Он понимал, что будет сопротивление бюрократического аппарата, и для борьбы с ним выбрал гласность, которая стала развиваться по своим законам и из инструмента борьбы с бюрократией стала самостоятельной силой.

При этом он многое не сумел спрогнозировать. Теоретически он мог использовать опыт испанского транзита: после смерти диктатора Франсиско Франко в 1975 году Испания стала конституционной монархией и постепенно перешла к демократическому правлению и регулярной смене власти. Однако Испания отличалась от СССР по продолжительности тоталитарного правления и по прежнему политическому опыту.

— Как Горбачев и, если говорить шире, КПСС потеряли власть?

— Правление Горбачева — это история, когда власть следовала за событиями, поскольку каждая реформа приводила к действию новые, ранее неизвестные социальные пружины и власть реагировала на их проявления не всегда умело.

Советский Союз к началу 1980-х годов был достаточно модернизированным государством с развитой промышленностью, образованным обществом и современной наукой и культурой. Но при этом в СССР не существовало конкуренции в экономике и политике. И не было у политической элиты понимания, как управлять конкурентной экономикой и конкурентной политикой. И когда появились первые ростки того и другого, она оказалась не готова ими управлять.

Нигде в мире, ни в Латинской Америке, ни в странах Восточной Азии, к началу больших реформ не было хотя бы в каком-то виде рыночных отношений и плюрализма в обществе. У нас их не было вообще.

Поэтому Горбачев и его окружение оказались в наиболее сложной ситуации и столкнулись с вызовами, на которые не всегда успевали находить ответы.

— Каковы, по вашему мнению, важнейшие решения Михаила Горбачева?

— Он вместе с окружением пробил пробку застоя, что было необходимо для дальнейшего развития СССР. На такой радикальный шаг решился бы далеко не каждый руководитель, это его историческая заслуга перед страной. Горбачев прекратил холодную войну и снял угрозу ядерной войны, при нем пал железный занавес и была разрушена Берлинская стена. Он выпустил из советской сферы влияния страны, попавшие в нее после Второй мировой войны, и позволил им развиваться самостоятельно.

— Многие ставят ему в вину распад СССР.

— То, что не получилось у него, не получилось у всей постсоветской элиты или получилось с громадными издержками и ограниченной эффективностью. Это его трагедия как личности и как политика.