Российские обладатели лицензий на софт предпринимают попытки решить проблемы со сложностями доступа к ПО, его обновлению и техподдержке. Защитить свои права непросто — и как по договору с правообладателем, и как по договору с интегратором. Приглашенный преподаватель НИУ ВШЭ, начальник Управления правовой поддержки некоммерческой деятельности X5 Group Александра Николаева рассказала HSE Daily о возможных путях развития ситуации.
В октябре 2022 года кафедра менеджмента инноваций НИУ ВШЭ совместно с компанией «Онлайн Патент» запускает курс повышения квалификации «Прикладные вопросы управления интеллектуальными правами в инновационных проектах». Александра Николаева будет вести модуль «Договоры: распределение интеллектуальных прав».
— Какие проблемы лицензирования софта на данный момент вы видите?
— Все компании, которые приобретали лицензии на программное обеспечение иностранных правообладателей, столкнулись с целым рядом проблем. По действующим контрактам, во-первых, есть сложности с реальным доступом к программному обеспечению. Во-вторых, есть проблемы с получением обновлений программного обеспечения. И в-третьих, компании испытывают сложности в получении технической поддержки.
— Как рынок справляется с этими проблемами? Какие в принципе могут быть варианты решения?
Александра Николаева, фото из личного архива
— Сейчас мы только в начале пути, и я думаю, что варианты решений еще не раз будут меняться. В целом на рынке закупка программного обеспечения и связанных IT-услуг осуществляется либо напрямую у иностранного правообладателя (или аффилированного с ним лица), либо — и это наиболее частый вариант — через интегратора, который сам по себе не имеет программного обеспечения или материально-технической базы для оказания IT-услуг, но, выступая в качестве посредника, обеспечивает предоставление доступа к ним.
В случаях, когда мы имеем в виду прямую закупку у иностранных правообладателей, можно было бы говорить о принуждении к исполнению заключенных контрактов или о взыскании убытков, понесенных вследствие нарушений договорных условий. Но с учетом затрат на стратегию защиты и непрогнозируемости результата вряд ли такие инструменты эффективны. И, по моему мнению, это общая история на рынке: мы не видим множества судебных кейсов, рынок будто замер и ищет какие-то другие способы решения.
Если закупка осуществлялась через интегратора, вариантов решений на первый взгляд, кажется, больше. Понятно, что все зависит от типа договора, заключенного с ним. В случаях, когда схема приобретения подразумевала, что это договор поставки (например, сертификатов программного обеспечения) или сублицензионный договор, интегратор, так же как и правообладатель, становится тем самым обязанным лицом. Поэтому при такой схеме лицензирования с точки зрения права требования могут быть предъявлены и к интегратору тоже.
С другой стороны, всем очевидно, что функция интегратора действительно посредническая и зачастую у него нет никакой технической возможности самостоятельно обеспечить исполнение заключенного договора. Ситуация кажется патовой. На данный момент есть несколько судебных дел, в которых компании-лицензиаты обратились с требованиями именно к интеграторам. Я думаю, все следят за их развитием. Эти дела могут стать поворотными с точки зрения формирования подхода к защите.
— А как обстоят дела с заключением новых контрактов? Спасает ли импортозамещение?
— Как мы знаем, некоторые крупные правообладатели отказались от лицензирования на территории РФ. Поэтому заключение договора с ними в принципе невозможно ни напрямую, ни через интегратора. Сейчас, как я вижу, есть положительные сдвиги, и уже появляется возможность приобретения лицензий, пусть и на короткий срок. Естественно, это не покрывает общей потребности в лицензировании.
Здесь надо учитывать историческую ситуацию с лицензированием. В период, когда это было доступно, каждый участник рынка приобретал то программное обеспечение, которое в большей степени отвечает требованиям по функциональности, которое наиболее распространено на рынке. Поэтому закономерно, что на определенный момент времени мы получили ситуацию, когда доля иностранного программного обеспечения в общем объеме лицензирования оказалась достаточно велика.
С учетом сложившейся ситуации каждая компания, я думаю, провела анализ всего объема лицензированного софта, своих потребностей в нем, чтобы в конечном счете определить, а что же и вправду является критичным. Критичное программное обеспечение — это не только софт, который пока еще не может быть заменен на отечественную разработку, но и софт, замена которого в рамках компании будет нести такие критичные последствия, как, например, остановка операционной деятельности.
Поэтому я бы отказалась от качественной оценки импортозамещения продуктов глобальных производителей. Это уже не только вопрос наличия на рынке альтернативных продуктов отечественных разработчиков, но и в целом вопрос возможности замены уже лицензированного программного обеспечения на отечественное без несоразмерных расходов.
