Иран, крупное государство Среднего Востока, живет в условиях санкций разного масштаба и степени жесткости, начиная со свержения шаха в 1979 году. Последний виток усиления и смягчения санкций в 2012–2016 годах привел к противоречивым тенденциям в разных секторах экономики: ограничения на экспорт нефти стимулировали рост нефтепереработки, а развитие информационных технологий сочеталось с упрощением и снижением экспорта иранского автопрома.

Очередной семинар стратегического проекта «Социальная политика устойчивого развития и инклюзивного экономического роста» был посвящен обсуждению опыта Ирана, живущего под санкциями разной жесткости и масштаба более 40 лет. 

Научный руководитель стратегического проекта «Социальная политика устойчивого развития и инклюзивного экономического роста», проректор ВШЭ Лилия Овчарова отметила важность устойчивого развития России и недопущения сползания устойчивости в застой. Она уверена: в нынешней ситуации опыт стран, проходивших через санкции, и анализ их успехов и неудач в обеспечении развития очень важны.

Модератор семинара, директор Центра исследований производительности Илья Воскобойников, обратил внимание на ценность освещенного в докладе периода 2012–2017 годов, когда санкции усиливались и ослаблялись.

«Нас интересует не иранская экономика, а опыт, ошибки и достижения, которые мы можем использовать. Уроки Ирана для нас — способ понять, в чем состоят или будут состоять российские приоритеты, изучить, какие санкции могут быть ослаблены, какие наносят нам наибольший вред», — сказал он.

Эксперт Института «Центр развития» ВШЭ Игорь Сафонов представил доклад «Противодействие санкциям и адаптация к санкционному режиму. Опыт Ирана». Сафонов пояснил, что ограничения разного уровня и масштаба применялись против Ирана начиная с 1979 года, в докладе исследован опыт подстройки экономики страны в период 2012–2018 годов, когда санкции были усилены вследствие разногласий, касавшихся иранской ядерной программы, а затем ослаблены после дипломатического урегулирования.

Введенные в I квартале 2012 года санкции ЕС и США, в том числе эмбарго на экспорт иранской нефти, отключение иранских банков от системы SWIFT, заморозка резервов ЦБ и ужесточение запрета на поставки в Иран ряда товаров, вызвали ответные меры Тегерана, объявившего о переходе к «экономике сопротивления», в частности введении управляемого валютного курса и активизации импортозамещения.

Подстройка экспортных потоков заняла 13 кварталов. Экспорт начал снижаться уже в I квартале 2012 года на фоне анонса санкций. Падение, достигшее трети первоначального уровня, продолжалось до II квартала 2013 года, затем физический объем экспорта стабилизировался на уровне 75% от досанкционного. Экспорт начал расти благодаря ослаблению санкций, в том числе на покупку нефти, в начале 2016 года он достиг 90% и полностью восстановился после «ядерной сделки».

Переориентация торговых потоков привела к росту доли Китая и Тайваня во внешней торговле с 25 до 45%, уменьшению доли стран Европы с 37 до 22% и снижению диверсификации, пояснил Игорь Сафонов. Одновременно изменилась товарная структура экспорта: доля добычи и добывающей промышленности снизилась с 82 до 72%, а доля нефти — с 79 до 58%. Основными бенефициарами стали химическая промышленность и металлургия, начавшие продавать продукцию более высоких переделов.

Импорт подстраивался к ограничениям быстрее: он снижался вплоть до I квартала 2013 года, затем стабилизировался и восстановился за два квартала.

Разную скорость подстройки экспорта и импорта, полагает Игорь Сафонов, следует учитывать при бюджетном планировании, а рост роли отдельных партнеров может привести к затруднениям в торговых переговорах и увеличивать политический фактор в экономическом взаимодействии.

Для обхода финансовых санкций Иран использовал в основном расчеты в валютах стран-партнеров, крупные контракты заключались в юанях и рупиях. Иранские банки наладили открытие счетов и расчет поставок в новых валютах. Для сокращения влияния межстрановых трансферов во внешнеторговых контрактах применяется клиринг (безналичные расчеты за товары и услуги между юридическими и физическими лицами, когда наличные платежи заменяются взаимозачетом требований и обязательств).

Также для обхода санкций, особенно на первом этапе, использовались золото, драгоценности и покупка фьючерсов на иранской товарной бирже, в том числе на национальную валюту и в риалах. В торговле с рядом стран применяется бартер, причем инициаторы санкций спокойно относятся к сделкам «нефть в обмен на продовольствие».

Игорь Сафонов сообщил, что Иран использовал и экзотические методы, в том числе криптовалюту и систему хавала. В Иране криптовалюта добывалась благодаря низкой стоимости электроэнергии, общий объем ее покупки и продажи достиг 8 млрд долларов, но расходы на генерацию электричества высоки, что вызывает вопрос о целесообразности метода.

По мнению докладчика, наиболее эффективными методами обхода финансовых санкций оказались использование валют стран-партнеров и клиринг. Криптовалюта и бартерные сделки высоковолатильны, хавала не контролируется государством, и все вместе они крайне рискованны.

Говоря о сфере импортозамещения и технологического суверенитета, Игорь Сафонов обратил внимание, что снижение спроса на сырую нефть стимулировало внутреннюю переработку, а также производство бензина. Например, до 2012 года иностранный бензин составлял до трети потребления, к 2015-му его доля снизилась до 10%. Однако, отметил докладчик, нефтеперерабатывающая промышленность отстает по технологиям, поэтому национальные НПЗ в основном производят мазут, котельное топливо и низкосортный бензин.

Некоторый рост производства бензина привел к формированию теневого рынка в приграничных провинциях: иранцы перепродают полученное по низкой цене топливо гражданам соседних стран.

Иные проблемы возникли в автомобильной промышленности: в 2005–2010 годах благодаря сотрудничеству с европейскими компаниями производство машин росло, иранские автомобили пользовались спросом на ближневосточном рынке, после санкций производство и экспорт резко упали. Кроме того, произошло упрощение производства машин массового сегмента, отрасль фактически вручную управляется государством. Затем комплектующие удалось заместить китайскими и иранскими, были построены и сборочные заводы, однако китайские производители, в отличие от европейских, не делятся технологиями и не локализуют производство комплектующих.

Более успешным, по мнению Игоря Сафонова, выглядит кейс замещения информационных технологий. Иран отставал от мирового уровня, но в 2014 году был отменен запрет поставок вычислительной техники. В 2016-м IT-сектор был объявлен приоритетом государства, выросли расходы на образование, профильные компании получили значительный правовой иммунитет. Это позволило разработать аналоги не действующих в стране известных мировых сервисов, организовать сервис бесконтактных платежей. Сейчас доля иранского IT в ВВП оценивается в 7%, по этому показателю хай-тек отстает только от нефтедобычи и химической промышленности.

Эффективность экономической политики Ирана Сафонов оценивал через его позиции в глобальном индексе конкурентоспособности и через расчет индекса экономической сложности, отражающего степень наукоемкости производства в стране и разнообразие видов экономической деятельности. 

Уровень конкурентоспособности снизился после санкций, но после 2014 года он стал расти и к 2017-му восстановился. Индекс экономической сложности в период расширения санкций, напротив, вырос, что, полагает эксперт Института «Центр развития», связано с накоплением знаний и освоением технологий. По мнению исследователя, низкий уровень технологий — ключевое препятствие для развития конкурентоспособности, степень локализации производств вторична по сравнению с обеспечением трансфера технологии в обеспечении сложности экономики.

Все эти показатели появлялись на фоне высокой инфляции и значительных издержек: в частности, компании, имевшие возможность покупать валюту по более выгодному курсу для импорта социально значимых товаров и продуктов, использовали ее для спекуляций.

У этих данных, пояснил докладчик, есть серьезное ограничение: они не учитывают возможное вмешательство государства во внешнюю торговлю и его распределительную политику. Приведенные в докладе цифры могут быть отчасти связаны с тарифной политикой государства и дисконтом на иранскую продукцию. Требуется их дальнейшая проверка с помощью более робастных подходов.

Дискуссант, директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, член-корреспондент РАН Александр Широв, отметил, что изучение санкций крайне важно, но следует помнить, что прежний опыт неприменим в нынешних условиях глобализации и масштабах взаимной торговли. Сейчас развитые страны контролируют финансовые и торговые потоки слабее, чем 25–30 лет назад.

По его мнению, санкции редко достигают своей цели, страны, подверженные рестрикциям, приспосабливаются к ним, пусть и с ущербом для благосостояния населения. Надо думать про эффективность инструмента, в какой степени его применение ломает торговые процессы, сдерживает развитие всей экономики, сказывается на уровне жизни, считает он. Санкции должны отменяться в сферах, чувствительных для развития человечества, например трансфере технологий для снижения выбросов.

Александр Широв уверен, что при применении иранского опыта в России следует учитывать разницу в значимости двух стран для мировой экономики и их технологическом развитии. Он полагает, что географическое положение России и ее участие в ряде региональных объединений позволит ослабить воздействие санкций, в том числе через страны ЕврАзЭС и БРИКС.

Дискуссант говорит, что расчеты выгоды торговли отдельными видами товаров и продуктов следует переработать с учетом протекционизма и новых факторов, в том числе климатической политики. На его взгляд, импортозамещение невозможно без эффективных механизмов финансирования. Формирование действующих альянсов производителей и государства, как показал опыт агропромышленного комплекса и ОПК, позволяет достичь цели.

В обсуждении доклада также приняли участие главный научный сотрудник Института анализа предприятий и рынков ВШЭ Андрей Яковлев, аналитик Центра средиземноморских исследований ВШЭ Сабина Давранова, аналитик Центра комплексных европейских и международных исследований ВШЭ Кристина Кондакова, руководитель направления анализа и прогнозирования развития отраслей реального сектора ЦМАКП Владимир Сальников, главный инспектор департамента исследований и методологии Счетной палаты РФ Андрей Малокостов, профессор экономического факультета СПбГУ Наталья Кузнецова и заведующий лабораторией анализа и прогнозирования макроэкономических процессов ИНП РАН Дмитрий Белоусов.

В завершение семинара Илья Воскобойников поблагодарил докладчика за сочетание элементов макроэкономики, отраслевых кейсов, бюджетной и социальной политики. По мнению модератора семинара, детальное изучение опыта разных стран поможет России «не наступить на грабли».

Лилия Овчарова обратила внимание участников на более быстрое восстановление импорта по сравнению с экспортом. Она считает, что прямые инвесторы стремятся остаться в странах, подвергнутых санкциям, применяя разные инструменты. Санкции негативно влияют на выполнение целей устойчивого развития, поэтому следует изучать, каковы их последствия в социальной сфере. «России повезло, что есть уже много кейсов санкций», — подытожила Лилия Овчарова.