Нынешняя ситуация на российском рынке труда с рекордно низким уровнем безработицы, когда число не имеющих работы уступает количеству вакансий, начала складываться еще в период пандемии COVID-19. Тогда началось резкое изменение структуры предложения и спроса рабочей силы.  Уникальная комбинация — сокращение предложения труда, рекордно низкий уровень безработицы, исторический максимум вакансий, резкое ускорение оборота рабочей силы — привела к смене режима функционирования рынка труда. Сегодня он работает в режиме постоянного кадрового дефицита.

Заместитель директора Центра трудовых исследований (ЦеТИ) НИУ ВШЭ член-корреспондент РАН Ростислав Капелюшников детально изучил динамику спроса и предложения работы на отечественном рынке труда. Свои выводы о причинах резкого роста вакансий по стране в целом и в отраслевом и профессиональном разрезах он изложил в препринте «Эскалация вакансий на российском рынке труда (динамика, структура, триггеры)». 

Эксперт отметил: рекордно низкие цифры безработицы — 2,6% общей и 0,5% регистрируемой в апреле 2024 г., по данным Росстата, — дают основания для рассуждений о явном перегреве российской экономики в 2020-е годы. Причем показатели безработицы, возможно, продолжат дальнейшее падение. 

Одновременно зафиксирован резкий рост вакансий. Данные заявленной работодателями в Государственную службу занятости населения (ГСЗН) потребности в работниках и численности сотрудников, которых планируют принять предприятия, охватывают разные сегменты экономики и профессиональные группы, но фиксируют близкие тенденции. В 2023 году число вакансий в банке данных ГСЗН после снижения в 2022 году начало быстро расти и достигло пиковых значений 2021 года, превышающих аналогичные показатели 2019 года. Одновременно радикально изменилось и соотношение числа зарегистрированных вакантных мест и числа зарегистрированных безработных: в разгар пандемии на одного безработного приходилось всего 0,5 вакансии, в 2021 году — 3, а к концу 2023 года соотношение выросло до 5. Такие цифры автор назвал «фантастическим результатом, никогда ранее не наблюдавшимся на российском рынке труда». Это выглядит сигналом нарастающей нехватки рабочей силы. По данным отчетности предприятий, уровень вакансий с 2018 года рос непрерывно (даже в пандемию!) и достиг рекордных 7%.  

Доля вакансий в обрабатывающей промышленности стабильно отставала от их доли в экономике в целом и приблизилась к ней лишь в 2023 году, что опровергает распространенные представления об этом секторе как точке наибольшей напряженности на рынке труда.

Пандемия как начало

Резкое расхождение кривых спроса и предложения труда произошло на пике пандемии и продолжилось в последующие годы. Это привело к превышению количества вакансий над численностью безработных. «Импульс этому переходу дал шок, связанный с пандемией коронавируса. Шок, вызванный вторым санкционным кризисом, усилил этот сдвиг, но все же не был его первоисточником», — подчеркнул ученый.

Одновременно резко ускорился валовой оборот рабочей силы. После пандемийного кризиса он находился на рекордно низкой отметке — 52% для экономики в целом и 45% для обрабатывающих производств. В 2021 году, когда экономика быстро восстанавливалась после коронакризиса, оборот рабочей силы ускорился на 10 п.п., до 62%, по всей экономике, и на 7 п.п., до 52%, в обрабатывающих производствах. В 2022 году, несмотря на санкции, валовой оборот вырос на 3 п.п., до 65%, что стало новым историческим рекордом, а в обрабатывающих производствах — сразу на 10 п.п., до 61%, приблизившись к нему.

Активизация трудовой мобильности отмечалась и в найме, и в увольнениях. Рост производства оборонных отраслей привел к более масштабной реаллокации рабочей силы и рабочих мест, что стало главным фактором дополнительного ускорения оборота рабочей силы. Ключевые процессы 2020-х годов — экспансия вакансий и активизация оборота рабочей силы — были тесно связаны, отмечает замдиректора ЦеТИ. 

Повсеместный рост

Изучая отраслевую динамику вакансий, Ростислав Капелюшников отметил ее резкие изменения. В 2017 году к числу лидеров с уровнем вакансий 4–6% относились операции с недвижимым имуществом, госуправление, административная деятельность, а также производство одежды. Группа аутсайдеров, где уровень вакансий едва дотягивал до 1%, включала производство кокса, металлургию, электромашиностроение, автомобилестроение, а также образование. 

С начала 2020-х годов зафиксирован абсолютно повсеместный взрывной рост неудовлетворенного спроса на рабочую силу. В 2023 году средний уровень вакансий для всей экономики совпадал с максимальным отраслевым показателем в 2017 году, что отразилось на масштабе отраслевой вариации. Произошла смена лидера: с фантастическим результатом 16,9% на первое место по доле вакансий вышел гостинично-ресторанный бизнес, что было вызвано сверхвысокой текучестью кадров, низкой зарплатой и неблагоприятными условиями труда в этом секторе. В группе отраслей-лидеров остались операции с недвижимым имуществом (14,8%), административная деятельность (14,4%) и госуправление (12,1%). К ним добавились строительство, торговля, деревообработка и издательское дело. В группе аутсайдеров остались производство кокса (3,8%), автомобилестроение (5,1%) и образование (2,6%), в нее также вошли сектора, необходимость быстрого развития которых отмечается на высшем уровне: производство компьютеров и наука (5 и 5,1%).

Распространенное представление о сфере ИКТ как об очаге острой нехватки квалифицированных работников не подтверждается фактами. Например, в разработке программного обеспечения в 2017 году дефицит был умеренным — 3,3% — и увеличился к 2023 году до 5,2%, что существенно ниже среднего показателя для экономики. В другом айтишном сегменте — деятельности в области информационных технологий — навес вакансий был внушительнее: 4,3% в 2017 году с ростом до 10,6% в 2023 году. Однако и он отстает от гостинично-ресторанного бизнеса и операций с недвижимым имуществом.

Все профессии нужны

Средний уровень вакансий по видам занятий в 2016–2022 годах вырос более чем в 2,5 раза, с 2,2 до 5,4%. В 2016 году наиболее низкие показатели вакансий (менее 2%) наблюдались среди руководителей, педагогов, бизнес-специалистов, среднего специального персонала в области права, социальной работы и культуры, а также среди рабочих, изготавливающих прецизионные (высокоточные) инструменты. Наивысший уровень вакансий (3,5% и выше) отмечался у врачей, среднего медперсонала и работников, оказывающих индивидуальные услуги.

К концу 2022 года ранжирование профессиональных групп по величине навеса вакантных рабочих мест резко изменилось. Лидерами остались специалисты в области здравоохранения (10,3%), к ним с уровнем вакансий 8% и выше приблизились продавцы, охранники, строительные и неквалифицированные промышленные рабочие, а также помощники по дому. Аутсайдерами остались педагоги, руководители и работники, обслуживающие офисную технику (2,3, 2,6 и 3,1%). «Неудовлетворенный спрос на рабочую силу в известной мере сдвинулся от белых к синим воротничкам, но также от более к менее квалифицированным типам занятий», — констатирует Ростислав Капелюшников.

Распространенное мнение о катастрофической нехватке на отечественном рынке труда программистов/компьютерщиков не подтверждается данными обследований. Эти профессиональные группы и в 2016-м, и в 2022 году имели по числу вакансий показатели ненамного выше среднего уровня по экономике. Например, в 2022 году неудовлетворенный спрос на айтишников превышал средний уровень лишь на 0,3 п.п. Не подтверждается данными и версия о недостатке инженеров.

Автор полагает, что более всего согласуется с тревожными оценками ситуация с квалифицированными рабочими. Если в 2016 году практически у всех подгрупп квалифицированных рабочих уровень вакансий был ниже, то в 2022-м почти у всех он был выше, чем в среднем по экономике в целом, причем почти все подгруппы показали в этот период темпы прироста уровня вакансий намного выше среднего. «Похоже, нехватка квалифицированных рабочих — действительно одна из наиболее болезненных проблем российских предприятий», — пишет эксперт ЦеТИ, уточняя: с наибольшими трудностями бизнес сталкивается при поиске и найме квалифицированных строителей, полиграфистов, а также рабочих пищевой и легкой промышленности.

Откуда навес?

Ростислав Капелюшников отмечает: в отличие от ряда развитых стран, в России нельзя объяснить существенную часть увеличения вакансий ростом иждивенческих настроений из-за крупных пособий в период пандемии. Не стоит увлекаться и версиями о ключевой роли сокращения предложения рабочей силы из-за демографических тенденций (этот период России еще предстоит), мобилизации, вызванного ею отъезда из страны значительного числа трудоспособных мужчин и расширения дистанционной занятости. Последние два фактора могут играть существенную роль лишь в отдельных отраслях и профессиях.

Навес вакансий увеличивается из-за растущего разрыва между запросами рынка труда и предложением работы. Несоответствие профессиональных требований компаний и уровня подготовки специалистов вузами и средними специальными учебными заведениями имеет значение, но не играет ключевой роли. В противном случае, отмечает автор, мы бы столкнулись с одновременным ростом вакансий и безработицы среди молодежи. Главной причиной растущего расхождения спроса и предложения труда он называет структурную встряску, испытанную российской экономикой в ходе двух последних рецессий. Она потребовала масштабного межфирменного, межотраслевого и межпрофессионального перераспределения рабочей силы. Одновременные макрошоки и структурные шоки приносили огромный выигрыш одним сегментам экономики и наносили ущерб другим.

Под действием сначала пандемии, а затем приоритетного развития оборонных отраслей структура спроса на труд кардинально изменилась. В условиях коронакризиса разделение разных видов деятельности на выигравшие и проигравшие шло по линии онлайн/офлайн. Последние события поставили в выигрышное положение предприятия ВПК, операторов параллельного импорта, фирмы, занявшие ниши, оставленные ушедшими зарубежными компаниями, и т.д., а в невыгодное — предприятия, пострадавшие от санкций, со значительной зависимостью от иностранных комплектующих и т.д. В условиях жесткой конкуренции за ограниченный ресурс рабочей силы часть предприятий открывала вакансии, пытаясь переманить нужных работников извне, а другая вынужденно создавала их, чтобы компенсировать потери персонала.

Эскалация вакансий развернулась как в выигравших, так и в проигравших сегментах экономики. У неготовых и/или неспособных предложить конкурентную зарплату все большая доля вакансий «зависала». Все это вписывается в сценарий драматического ускорения оборота рабочей силы. Кадровый голод превратился в универсальный феномен, захватив практически все сегменты экономики. Сжатие рабочей силы и занятости, усиленное мобилизацией и релокацией, придало ему дополнительный размах. Ситуацию усугубили низкие, вплоть до 2023 года, темпы роста реальной заработной платы.

В этих условиях наиболее востребованные специалисты стремились найти места, соответствующие их представлениям о достойной работе и зарплате.

«Навес вакантных рабочих мест разросся до небывалых размеров, и пока на горизонте не видно каких-либо сигналов, что в скором времени он может начать рассасываться», — пишет Ростислав Капелюшников.

Российская экономика совершила переход от режима ограниченного спроса на труд к режиму его ограниченного предложения. «Российской экономике, по-видимому, предстоит в течение продолжительного периода существовать в стрессовых условиях острого недостатка трудовых ресурсов. Скорее всего, это станет главным тормозом на пути ее устойчивого роста в ближайшие десятилетия»,— резюмирует ученый.