28 июня научно-учебная группа «Инклюзивное общество: сравнительный анализ структурных условий и мнений инсайдеров в России и странах ближнего зарубежья» провела очередной семинар. Он был посвящен обсуждению предварительных результатов исследования инклюзивного образования в нашей стране. Кто должен заниматься процессом реального включения детей с инвалидностью в жизнь социума, какую роль в нем играют школы и государство — эти и другие вопросы исследователи задали родителям и педагогам со всех федеральных округов России.

Исследованием инклюзивного образования в странах постсоветского пространства научно-учебная группа (НУГ) «Инклюзивное общество: сравнительный анализ структурных условий и мнений инсайдеров в России и странах ближнего зарубежья» занимается полтора года. Основной фокус исследования — установки по отношению к инклюзивному образованию трех категорий: педагогов, которые преподают в инклюзивных школах, родителей детей с инвалидностью или особыми образовательными потребностями (ООП) и родителей детей без ООП, которые учатся с такими детьми.

«Мы изучаем опыт инклюзивного образования в странах постсоветского пространства, — отметил в начале семинара член НУГ, кандидат социологических наук, старший преподаватель НИУ ВШЭ Никита Большаков. — За полтора года мы опросили родителей и учителей из России, Беларуси, Украины, Казахстана, Грузии, Таджикистана, Армении, Узбекистана и Кыргызстана. Международное исследование, а также исследование в РФ уже завершено, но мы решили охватить еще несколько дополнительных стран, с которыми сейчас работаем».

На очередном семинаре 28 июня Никита Большаков, а также его коллега, аспирант АШ по социологическим наукам Алексей Воронков представили первичные результаты проведенного опроса учителей и родителей из России.

«В России основной период сбора данных пришелся на ноябрь 2020-го — февраль 2021 года, — рассказал Никита. — Выход на наш объект, выход в поле проходил, в первую очередь, с помощью общественных организаций, благотворительных фондов, которые работают с различными категориями детей и взрослых с инвалидностью. Дополнительно нам помогали коллеги из различных университетов (МГПУ, например, помог нам выйти на многие регионы), научных и академических организаций».

По словам Никиты, задачи исследования, посвященные измерению установок, измерению социального капитала и его влияния на установки, пока в работе. Однако члены научно-учебной группы уже сделали промежуточный анализ полученных по стране данных. Его представил Алексей Воронков.

Он объяснил, что в докладе представлены данные опроса трех с половиной тысяч учителей и пяти тысяч родителей. При этом большое количество опрошенных родителей — женщины (всего представлено 5,5% мужчин). А среди учителей многие обладают большим педагогическим стажем (в среднем 24 года).

«Я начну с родителей детей с ООП. Среди прочего им было задано три вопроса: кто должен заниматься инклюзией, кто реально ею занимается и кто поддерживает конкретно вашу семью, — объяснил Алексей Воронков. — Как правило, респонденты ожидают, что ответственность на себя должно брать государство. Мне кажется, показателен достаточно высокий разрыв между должной и реальной ответственностью государства за инклюзию. При этом респонденты отвечали, что педагоги реально занимаются инклюзией. Среди обеих категорий родителей учителя скорее оцениваются с положительной точки зрения. И даже максимальное значение "очень удовлетворен" выше среди родителей детей с особыми образовательными потребностями».

Отдельно родителям задавали вопрос об оценке государственной поддержки. Ответы родителей показали, по мнению Алексея, если не нейтральное, то индифферентное отношение к ней.

Кроме того, респондентов (и родителей, и учителей) спросили о поддержке инклюзии. Ожидаемо, по словам исследователя, люди отвечают, что поддерживают инклюзию в образовании. Но тем не менее показатели среди родителей детей без ООП несколько ниже. При этом на более конкретный вопрос «Готовы ли вы видеть детей с различными категориями ООП в школах?» респонденты отвечали по-другому. «Здесь видно, что, во-первых, необычная внешность абсолютно дестигматизирована, во-вторых, в промежуточном состоянии находятся заболевания опорно-двигательной системы, — подчеркнул Алексей Воронков. — По всем остальным категориям (нарушения слуха и зрения и, особенно, ментальная инвалидность) показатели достаточно низкие (не хотят видеть детей с такими особенностями в школах — прим. ред.). Это дает понять, что, если декларируемая поддержка инклюзии высока, это не значит, что она, действительно, приведет к более серьезной поддержке».

Исследователи также отметили, что ответы учителей больше похожи на ответы родителей детей с ООП. То есть, их мнения об инклюзивном образовании, в целом, совпадают. Но, в то же время, в случае самооценки ответственности педагогов за инклюзию их оценка ближе к оценке родителей детей без ООП: когда речь заходит о собственной ответственности, то показатель немного падает.

Алексей Воронков, аспирант АШ по социологическим наукам, член НУГ «Инклюзивное общество: сравнительный анализ структурных условий и мнений инсайдеров в России и странах ближнего зарубежья»:

«Из исследования можно сделать общие выводы. Во-первых, несмотря на то, что есть разрыв в мнениях респондентов по поводу того, насколько государство должно и насколько оно реально занимается инклюзией, в целом, государство и школы как часть государства оцениваются положительно.

Во-вторых, различия в мнениях между учителями и родителями детей с ООП незначительны, за исключением разрыва между самооценкой учителей и оценкой родителей по поводу того, насколько педагоги ответственны за инклюзию.

В-третьих, с установками картина вырисовывается понятная: положительное влияние женского пола, материального положения (в случае родителей) и типа населенного пункта (мегаполис или село) подтверждают гипотезы, которые у нас предварительно были. Наиболее положительно относятся к инклюзии женщины старшего возраста и высокого материального положения. Также в крупных городах учителя более положительно относятся к инклюзии, чем в малых населенных пунктах».

Завершился семинар традиционной сессией вопросов и ответов. Слушатели поинтересовались, выясняли ли исследователи, что вкладывают респонденты в понятие инклюзии, перед началом опроса, какие именно учителя участвовали в исследовании (предметники или специальные педагоги), как участники НУГ категоризировали родителей и т. д.