Факультет мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ совместно с Росконгрессом и Аналитическим центром при Правительстве РФ реализуют проект Think Arctic, который приурочен к председательству России в Арктическом совете. О проекте, а также о том, как будут развиваться межгосударственные отношения в Арктике, в интервью HSE Daily рассказала декан факультета мировой экономики и мировой политики Анастасия Лихачева.

— Анастасия Борисовна, расскажите о проекте Think Arctic — на какой стадии он сейчас?

— Мы на факультете на базе Центра комплексных европейских и международных исследований реализуем проект Think Arctic вместе с Росконгрессом и Аналитическим центром при Правительстве РФ. Проект направлен на проведение 10 международных двусторонних встреч со странами — членами Арктического совета и с тремя странами-наблюдателями: Китаем, Японией и Кореей. В течение двух лет, а точнее, в течение всего оставшегося срока российского председательства в Арктическом совете (оно завершается в мае 2023 года. — Ред.) мы будем проводить такие встречи. Они нацелены на актуализацию повестки, обсуждение того, что Россия и страна-партнер могут совместно делать в области устойчивого развития Арктики. Смысл встреч простой: во-первых, расширение связей, то есть неофициальные, недипломатические, непротокольные контакты; во-вторых, подготовка конкретных предложений, которые будут презентованы в рамках двух Международных арктических форумов — в апреле 2022 года и в апреле 2023-го. Кстати, форум 2023 года в каком-то смысле будет подводить итоги председательства РФ.

К каждой встрече мы сначала готовим бэкграунд, опорный материал, который направляем участникам, чтобы не тратить время на ликбез для самих себя и для аудитории. Эту домашнюю работу мы делаем на базе факультета, в том числе на базе Научно-учебной лаборатории экономики изменения климата. Мы также смотрим, как страны сотрудничают, какие проекты есть, в каких областях устойчивого развития они находятся. Мы берем цели устойчивого развития (ЦУР) и препарируем, как они отражены в стратегических арктических документах страны-партнера, как можно состыковать эти планы с планами российской стороны.

— Недавно у вас была встреча с финской стороной. Почему решили начать именно с Финляндии?

— На самом деле у нас также была уже проведена встреча с представителями Канады. Что касается Финляндии, то мы в прошлом году делали предложение для Минвостокразвития России по дорожным картам сотрудничества РФ со странами Арктики, в том числе и с этой страной. И мы год назад уже обсуждали идеи дорожной карты с финскими партнерами. Сейчас они видят, что есть некая преемственность темы, что интерес не разовый, поэтому можно сказать, что мы работаем со старыми добрыми друзьями. Люди гораздо больше готовы интеллектуально вкладываться, если видят, что их предложения могут быть услышаны. Нам очень повезло: первое мероприятие открыл посол Финляндии в России (встречу с канадской стороной, кстати, открывали уже канадский посол в России и советник-посланник российского посольства в Канаде). В целом уровень представительства высокий, мы видим сильную заинтересованность дипломатов и экспертов в такого рода диалогах. Сейчас очень много проходит мероприятий по Арктике, но наши дискуссии с Финляндией и Канадой были, образно говоря, позадорнее, чем обсуждения на официальных протокольных мероприятиях. Мы здесь сотрудничаем с Рабочей группой Арктического совета по устойчивому развитию, это наш основной институциональный партнер по Арктическому совету, им тоже интересно, что мы рекомендуем.

— Какой конечный продукт по итогам этого проекта вы получите?

— Есть формальный продукт — это итоговый отчет о том, как прошли мероприятия, сведенный бэкграунд — пища для размышлений, которая разжигает интеллектуальный аппетит. Это будет такой кирпичик, красивый и сверстанный, в котором будет все расписано, но самое главное — там будут рекомендации, которые будут направлены руководителям органов государственной власти, дипломатам и другим заинтересованным лицам. Соответственно, наши иностранные коллеги будут делать то же самое.

Также будет красивый портал, где будут выложены записи заседаний, видео, инфографика, цитаты — в общем, весь общественно полезный смысл для образовательных целей.

— Как вы считаете, одновременное председательство России в Арктическом совете и Финляндии — в Совете Баренцева/Евроарктического региона сможет помочь консолидировать ресурсы на мировой арене?

— Да, такое председательство удачно совпало, это хорошо. Из всех стран Арктического совета самый богатый опыт сотрудничества, в том числе совместной реализации инициатив, у России именно с Финляндией.

Стратегические вызовы безопасности в Арктике, связанные с конфронтацией структуры по линии США — Россия — Китай, абсолютно никакого влияния не оказывают, так как там другая природа конфликта и другие каналы трансляции. Но что касается различных прикладных задач, связанных с циркумполярным пространством (пространством вокруг полюса, от англ. circumpolar. — Ред.), то есть когда действия одной страны оказывают эффект на общее для других стран Арктики пространство, то их будет проще обсуждать за счет параллельного председательства.

Однако тут нужно понимать специфику. Повестка этих председательств уже согласована, поэтому задача — не испортить то, что было задумано, реализовать заявленное. Это скорее вопрос качества среды, в которой проекты будут реализовываться. Среда может быть конфликтная, нейтральная, кооперативная. В данной ситуации нам приятно, что среда будет скорее кооперативная.

— Но ведь есть и ограничивающие факторы, очаги напряжения между Россией и Финляндией?

— Есть вполне понятный раздражающий фактор — санкции, которые ограничивают ряд проектов сотрудничества. Это обе стороны прекрасно понимают, но финский бизнес в России работает уже много лет и понимает эту специфику. Так что это скорее вопрос для новых партнеров.

Из серьезных точек разногласий есть эффекты, связанные с циркумполярным пространством, когда, условно, финская сторона может быть недовольна какими-то промышленными проектами на территории российской Арктики, которые могут оказывать негативный эффект на финскую территорию. Но это рабочие вопросы, никаких принципиальных точек несогласия нет.

В российско-финских отношениях скорее стоят вопросы «Что бы нового сделать?», «Как потенциал соседства лучше использовать?». Тем более у нас с Финляндией большая граница, а данный фактор всегда может либо быть очень сильным раздражителем, либо давать хороший каталитический эффект.

— Какие ключевые направления для развития сотрудничества России и Финляндии можно выделить?

— Кораблестроение и развитие Севморпути, ветряная энергетика. То есть то, что связано с логистикой и энергетикой. Именно здесь основной потенциал Арктики для Финляндии. При этом Россия, по различным оценкам, занимает первое место в мире по потенциалу ветрогенерации. Финляндия заинтересована в зеленых проектах. У нас давно работает финская компания Fortum с крупными объемами ветрогенерирующих мощностей.

Была также большая телекоммуникационная идея по протягиванию оптоволокна через Северный морской путь у «Мегафона» и финского инфраструктурного оператора Cinia (линия была задумана как самый короткий маршрут для передачи данных из Европы в Азию; в 2019 году объем инвестиций в строительство оценивался в 0,8–1,2 млрд долларов. — Ред.). Сейчас проект вроде приостановился.

Если резюмировать, то все понимают, что следующий шаг — инвестоемкий и сложный, поэтому стоит вопрос дизайна этих решений.

Не менее важно и академическое сотрудничество. Например, Kolarctic (программа приграничного сотрудничества между Россией, Финляндией, Швецией и Норвегией в северных регионах этих государств. — Ред.) в исследовательской сфере по изучению циркумполярной Арктики. Без этого стратегически развивать Арктику не получится.

Мы в принципе не понимаем, как строить дома, здания в Арктике, чтобы это не поплыло и не треснуло. Чтобы понимать, нужно знать состояние мерзлоты, для этого ее нужно наблюдать всеми возможными способами. Поэтому такие проекты имеют очень практические выходы на разработки новых материалов, стандартов строительства и так далее.

— Как идет развитие сотрудничества на арктическом направлении России и Китая? Почему вообще Китай активно идет в Арктику?

— У Китая нет претензий на арктическое пространство территориального характера. Позиция КНР совершенно другая. Скорее это климатическая основа, поскольку процессы в Арктике имеют принципиальное значение для международной среды: уровень Мирового океана повышается из-за того, что Арктика тает. У Китая очень большая береговая линия, соответственно, он также ощущает прямые эффекты от этого.

А «большая арктическая восьмерка» (страны, имеющие арктические территории и морские зоны за полярным кругом), мол, сосредотачивает усилия в своих руках и никого не пускает, хотя эффекты от глобального изменения климата в Арктике касаются не только их.

И Россия, и Китай признают, что у нас разное отношение к режимам и подходам к управлению Арктикой, но такая постановка вопроса никак не влияет на желание Китая участвовать в арктических экономических проектах, планировать свои страховочные логистические маршруты через Арктику.

Парадоксально: вплоть до последних лет основными партнерами Китая в Арктике в области исследований были страны НАТО, а не Россия. Другое дело, что последние несколько лет отдельные проекты денонсированы, поэтому, вероятно, мы будем наблюдать актуализацию арктического трека в российско-китайских отношениях.

Однако в таких совместных проектах нигде нет контролирующего пакета, что Китай не очень вдохновляет, поэтому сотрудничество в Арктике весьма ограниченно, есть хороший потенциал, но на политические уступки обе страны пока идти не готовы.

— Думаете, что-то изменится в этом направлении?

— Я думаю, что со временем будет определенное сближение в позициях. Но в целом Китай экстраполирует свое влияние и интересы на все регионы. В антарктические исследования он вкладывает кратно больше, чем в арктические. Для Китая Арктика — это доступ к ресурсам, в том числе потенциально зеленым, что важно с учетом долгосрочного зеленого курса. Также это страховочный логистический маршрут на случай проблем в южных морях.

— Как вы считаете, что будет происходить в отношениях России и США на арктическом пространстве?

— Мой прогноз такой: конфронтация с США по военной линии в Арктике будет расти. Проблема в том, что она будет расти не только по линии Россия — США.

США будут предпринимать ряд шагов для сдерживания Китая через свои арктические мощности, в том числе на Аляске. Россия окажется в нестандартной для нее ситуации, когда развертывание базы истребителей будет направлено против Китая, но в принципе при желании может очень даже неплохо достать и до наших территорий. Поэтому реагировать надо, это такая вторичная угроза, которая будет возрастать. И это новый феномен для российской внешней оборонной политики в Арктике.

— А по линии НАТО?

— Конфронтация будет расти и по линии НАТО. Все признают, что Арктика — это отдельный регион, по нему даже не пытаются сейчас договариваться. В то же время климатический сюжет, который потенциально очень перспективен, администрацией президента США Джозефа Байдена очень активно исследуется. Здесь очень простая сделка: решить глобальную климатическую проблему без учета российской Арктики — это нонсенс. Это тогда вопрос не работы с изменением климата, а экологии в отдельно взятых районах. Мы заменим одни машины на другие, там будет лучше дышать, будет зеленее трава и будут расти сыроежки, что замечательно, и будет хорошо всем тем, кто там живет. Но глобально к проблеме изменения климата это будет иметь крайне условное отношение. Поэтому здесь вопрос, пойдут ли США на взвешивание угроз и будут ли они готовы пойти на определенные меры по сотрудничеству в этой сфере.

Например, освобождать зеленые проекты в Арктике от санкций. Если мы таких конкретных шагов не увидим, то будет совершенно понятно, что в рейтинге угроз климат глубоко вторичен. Прогноз скорее негативный: дальнейшая милитаризация Арктики и повышение риска безопасности, в том числе связанного с конфронтацией не только непосредственно по линии России и США, но и по линии США — Китай, где Россия в прямом географическом смысле оказывается крайней.

— Есть ли потенциал для консолидирования ресурсов всех стран, как минимум в исследовательской части?

— Есть, и не только в исследовательской части. Это непосредственно имплементация климатической повестки в повседневную политику и экономику. Это создание новых международных режимов, таких как режим повышенной климатической ответственности. Понятно, что это должно исходить из объективных потребностей стран-участниц. Но в целом такие возможности сейчас есть.

Фото: из личного архива Анастасии Лихачевой