Созданные в Евразийском экономическом союзе (ЕАЭС) институты и инструменты стимулируют кооперацию внутри союза, способствуют развитию входящих в него государств, созданные в союзе механизмы торговли помогают им смягчать внешнеэкономические шоки. При этом потенциал развития торгово-экономических отношений между странами ЕАЭС далеко не исчерпан. НИУ ВШЭ провел круглый стол по международному докладу «Оценка интеграционных процессов ЕАЭС в сфере торговли — 2024».

Проректор НИУ ВШЭ Виктория Панова, открывая встречу, подчеркнула, что ЕАЭС — объединение, помогающее более динамичному и активному развитию стран-участников. Союз доказал свою состоятельность: за 10 лет оборот внешней торговли между его участниками вырос почти вдвое — с 45 до 89 млрд долларов. Сейчас, сообщила она, на торговлю в национальных валютах ЕАЭС приходится 90% торговли внутри союза. Доклад, подготовленный экспертами, не парадное издание, а исследование, позволяющее увидеть узкие места, на которые следует обращать больше внимания, отметила Виктория Панова.

Директор Института торговой политики НИУ ВШЭ Александр Данильцев представил доклад и рассказал о совокупном индексе глубины интеграционных процессов в торговле на пространстве ЕАЭС. Он отметил, что авторы доклада стремятся измерить количественный объем внешней торговли участников союза и ее качество, в том числе комплементарность (производство компонентов для товаров, выпускаемых в соседних странах) и уровень внутриотраслевой торговли, отражающий уровень кооперации. 

За базу (индекс = 100) взят 2014 год. Исследование показало, что создание ЕАЭС приостановило отмечавшуюся с начала 2000-х годов деградацию торговли, а далее начался рост, который продолжается, пусть не без трудностей, начиная с 2015 года. Эксперт НИУ ВШЭ обратил особое внимание на то, что темпы роста качественного индекса, отражающего уровень индустриального сотрудничества, опережали аналогичные показатели торговли в целом, он рос даже в период пандемии.

Александр Данильцев подчеркнул, что торговля между участниками ЕАЭС позволила ослабить внешние шоки пандемии и санкций, поддержала внешнеэкономические связи стран-участниц в целом. Однако, по его мнению, позитивные тенденции недостаточно устойчивы, а единый хозяйственный комплекс союза еще предстоит формировать. «Предстоит большая работа по развитию кооперации снизу, на уровне компаний», — подытожил Александр Данильцев.

Научный сотрудник Института государственной политики и управления Университета Центральной Азии Залина Еникеева (Кыргызстан) рассказала о показателях взаимного инвестирования. Она пояснила, что в последние годы ситуация с прямыми инвестициями в страны ЕАЭС серьезно изменилась, некоторые из них перестали публиковать статистику ПИИ.

Тем не менее анализ имеющихся данных показывает рост взаимных инвестиций, они увеличились в Армении и Беларуси. Переезд ряда российских предпринимателей в Армению, Казахстан и Кыргызстан внес существенный вклад в рост ВВП этих стран. При этом прямые инвестиции направлялись в разные сферы: в Беларуси — в развитие и модернизацию энергетической инфраструктуры, улучшение коммунальной сферы и транспорта, в Казахстане — в обрабатывающую и горнодобывающую промышленность и улучшение транспортных и коммунальных сетей, в Армении инвесторы, кроме инфраструктуры, активно вкладывали в туризм, а в Кыргызстане наибольшее внимание привлекали горнодобывающая промышленность, финансы, страхование и торговля.

Залина Еникеева обратила внимание на резкую активизацию работы в странах ЕАЭС российских цифровых сервисов Ozon, Wildberries и Yandex, в том числе за счет продаж товаров местных предпринимателей на российских платформах. Еще одним феноменом последних лет стала организация бизнес-туров в Кыргызстан для россиян, планирующих запустить в стране производство одежды. Швейный бум в республике развивается благодаря снижению таможенных барьеров внутри ЕАЭС.

Заместитель генерального директора АО «Центр развития торговой политики QazTrade» Нурлан Кулбатыров отметил: в последние годы роль услуг в торговле повышается, на глобальном рынке торговля ими растет быстрее торговли товарами. В 2016–2019 годах торговля услугами в ЕАЭС выросла на 21%, до 9,7 млрд долларов, затем она резко сократилась в пандемию, а в 2021 году достигла 8,9 млрд. Основные сектора торговли услугами внутри ЕАЭС — транспорт, поездки, строительство и прочие деловые услуги. Продвижение экспорта услуг поддерживается всеми странами союза и государствами БРИКС. В частности, Российский экспортный центр планирует довести к 2025 году торговлю услугами до 100 млрд долларов в год, Беларусь — до 50, а Казахстан — до 41 млрд долларов.

В Казахстане экспорт услуг в 2022 году вырос на 28%, причем 50% их объема — транспортные услуги, что связано с санкциями, поскольку часть потоков грузов, ранее направляемых через Россию, сейчас идет через Казахстан.

Эксперт из Казахстана отметил: ключевым драйвером торговли услугами в мире стал восстанавливающийся после пандемии туризм, а также цифровые услуги. Их быстрый рост порождает усиление конкуренции: переговоры в ВТО по электронной коммерции сопровождаются упорными дискуссиями. 

Он сообщил: для России наиболее выгоден экспорт услуг в Казахстан, в том числе за счет поездок, строительства и ИТ-услуг. Также привлекательным рынком остается Беларусь. Для этой страны наиболее благоприятные направления экспорта услуг — Казахстан и Кыргызстан.

Условия для экспорта казахстанских услуг наиболее благоприятны в Кыргызстане и Беларуси, индекс комплементарности услуг в России существенно ниже из-за высоких цен на транспорт.

Наконец, экспорт услуг Армении может оказаться наиболее востребованным в России и Казахстане, а Кыргызстана — в Армении.

Заместитель заведующего кафедрой логистики Института бизнеса Белорусского государственного университета Николай Зеньчук представил индекс технологичности. Он подготовлен на основе расчетов вклада отдельных отраслей в ВВП.

По расчетам, наиболее высокий уровень технологичности производства в 2016–2021 годах (3,54 и 3,62 соответственно) наблюдался в Беларуси, в России он составил 3,38 и 3,42 соответственно. В Казахстане и Кыргызстане индекс несколько ниже (3,35 и 3,27 в 2021 году), причем в последнем он даже немного снизился.

Для сравнения: в Китае индекс технологичности увеличился за то же время с 4,61 до 4,72.

Уровень технологического развития экономики отличается от аналогичного показателя потребления. По расчетам белорусских экспертов, лидером по технологичности потребления стал Казахстан (3,75), за ним следуют Беларусь и Россия (3,49 и 3,45 соответственно), Кыргызстан несколько отстает.

Это может отражать догоняющий статус Казахстана по сравнению с ведущими странами, его обмен ресурсов на технологические товары. Развитие тенденции, по мнению Николая Зеньчука, может привести к технологической зависимости и торможению собственного производства высокотехнологичных укладов.

Заместитель руководителя департамента зарубежного регионоведения факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ Евгений Канаев рассказал об опыте работы делового консультативного совета АСЕАН (Ассоциации государств Юго-Восточной Азии).

По его мнению, ожидания от его работы не оправдались из-за дисбаланса в развитии экономик государств-участников. В условиях быстрого роста цифровизации важным показателем стал охват пользователей интернетом. И хотя ситуация выправляется, дисбалансы велики, средняя скорость трафика крайне неодинакова. Например, в Индонезии из-за больших размеров страны возникают трудности с внедрением интернета вещей, а в Лаосе, Камбодже и Мьянме ситуация хуже. Налицо и логистические трудности: например, в Лаосе асфальтированы только 20% дорог.

Наконец, в ассоциации нет собственного арбитража, и в Гонконге и Сингапуре бизнес стран АСЕАН не чувствует себя защищенным.

Опыт АСЕАН, по мнению Евгения Канаева, показал, что без развитого взаимодействия государства с частным бизнесом планы развития и координации частного сектора могут остаться на бумаге.

Академический руководитель магистерской программы «Мировая экономика», доцент департамента мировой экономики ФМЭиМП НИУ ВШЭ Ольга Бирюкова представила доклад об опыте формирования единого цифрового рынка ЕС и возможности его применения в ЕАЭС.

Она сообщила: к 2015 году стало ясно, что ЕС сильно отстал в цифровизации от других мировых игроков, и союз принял стратегию по созданию европейского цифрового рынка, способного стать инструментом вывода европейских компаний на международный рынок.

Они пытались адаптировать стандарты физической торговли в цифровую среду, одновременно осваивая элементы искусственного интеллекта.

В настоящее время, по мнению Ольги Бирюковой, можно отметить снижение барьеров на цифровом рынке ЕС, что упрощает покупку и продажу товаров, а Европа укрепляет свои позиции одного из лидеров цифрового управления.

Однако опыт ЕС на цифровом рынке не следует идеализировать: в союзе работают сильные наднациональные институты, устанавливающие единые правила для стран с разным уровнем цифровизации, что может привести к росту дисбаланса.

Кроме того, барьеры на цифровом рынке и его излишнее регулирование сохраняются, что приводит к дефициту частных инвестиций.

«Опыт ЕС не надо автоматически переносить, в ЕАЭС нужна особая модель, которая включает стратегию, благоприятную среду, инфраструктуру и собственные цифровые решения», — подытожила Ольга Бирюкова.

Заместитель директора департамента агропромышленной политики Евразийской экономической комиссии (ЕЭК) Айна Кусаинова и директор исследовательского центра «Амберд» Армянского государственного экономического университета Давид Ахвердян представили доклады о продовольственной безопасности и развитии аграрного сектора в странах ЕАЭС.  

Они уверены: необходимы меры по укреплению продовольственной независимости. Сейчас ее общий уровень достаточно высок, но есть сферы, где государства ЕАЭС зависимы от иностранных поставок: семенной материал, племенной скот, отдельные виды техники.

Также важно развивать потенциал взаимной торговли продовольствием и сельскохозяйственной техникой. 

При развитии аграрного сектора важно найти оптимальные решения, позволяющие развивать производство продуктов и обеспечивать их доступность для потребителей. В частности, в ЕЭК в период пандемии была создана группа по обеспечению бесперебойных поставок критически важных видов продовольствия. Страны ЕАЭС вводили ограничения на экспорт отдельных продуктов (сахар, пшеница, кукуруза, подсолнечное масло и др.), но взаимная торговля продовольствием продолжалась.

Для снижения зависимости от иностранных ресурсов в семеноводстве и по племенному скоту утверждены единые методы оценки качества семян и племенного рынка, но потребуется время для научных разработок по соответствующим направлениям.

Сейчас итоговый индекс продовольственной безопасности ЕАЭС оценивается в 93%. Некоторый дефицит ощущается по фруктам и ягодам, а также посадочному материалу.

В 2018–2022 годах выпуск сельхозпродукции в странах ЕАЭС вырос в 1,4 раза, драйвером роста стали повышение урожаев зерновых, зернобобовых и масличных культур. Структура аграрного экспорта различается: в Казахстане и России это масличные культуры и зерно, в Беларуси — мясо и молоко, в Армении — фрукты и овощи, в Кыргызстане — молоко, овощи и фрукты.

В настоящее время Беларусь вносит большой вклад в общую безопасность по молочным продуктам и мясу, Казахстан — по фруктам, но в стране наблюдается дефицит по мясу птицы, в Кыргызстане высок уровень самообеспечения по говядине, зерну, но есть проблемы по растительному маслу и мясу птицы. Россия удовлетворяет потребности внутреннего рынка по большинству продуктов, кроме говядины, отдельных видов овощей и фруктов. При этом страны ЕАЭС пока недостаточно используют потенциал взаимных поставок.

Рост аграрного сектора повышает продовольственную безопасность, но ее уровень по части продуктов остается проблемным. Развитие интеграционных процессов позволяет повысить продовольственную безопасность и благополучие населения, а также конкурентоспособность аграрной продукции на региональных и мировых рынках.