Московский народный банк, кредитное учреждение, созданное кооператорами, не был закрыт сразу после национализации банков большевиками, а его филиалы на территории, где советская власть была свергнута, продолжали свою работу и после ликвидации центрального отделения в Москве — при белых и в Дальневосточной республике. 

Центр истории и методологии экономической науки факультета экономических наук НИУ ВШЭ провел семинар «Работа банка в годы революции и Гражданской войны. Материалы читинского отделения Московского народного банка, 1916–1922 гг.». Доклад о деятельности читинского филиала МНБ представил директор Экспертного института НИУ ВШЭ, директор Центра исследований производительности Экспертного института Илья Воскобойников.

Модератор семинара, профессор департамента теоретической экономики факультета экономических наук НИУ ВШЭ, член-корреспондент РАН Владимир Автономов, назвал доклад интересной работой о деятельности банков в период военного коммунизма и Гражданской войны.

Илья Воскобойников подчеркнул: представленный доклад — результат продолжающейся работы в архивах. «Это часть архивных материалов, которые мне удалось обнаружить. Требуется время, чтобы проанализировать документы, это работа с большим потенциалом», — сказал он. 

Докладчик изучил работу одного отделения крупного кооперативного банка в 1916–1922 годах. Илья Воскобойников кратко напомнил историю Московского народного банка (МНБ). МНБ не был национализирован в декабре 1917 года, как все другие частные банки. Его центральное правление и отделения, работавшие на подконтрольной большевикам территории, просуществовали еще год. История отделений на территории белых более сложна, но Гражданскую войну они не пережили. В то же время отделение Московского народного банка в Лондоне сохранилось, стало частью системы советских банков за границей и в конечном счете в начале 2000-х влилось в группу ВТБ.

Его создание отвечало интересам мелких кооператоров, стремившихся открыть собственное кредитное учреждение. Идея обсуждалась с 1906 года, но встретила настороженное отношение чиновников, считавших кооперацию экономической основой социалистических движений и сепаратизма. В итоге устав банка утвердили лишь в марте 1911 года. Его московское отделение было открыто по адресу Мясницкая, 15, в 1912 году. 

Первая мировая война привела к росту оборотов кооперации, быстро реагировавшей на запросы рынка, и кооперативных банков, переориентировавшихся на товарные кредиты и кредиты под гарантии поставки товаров, что требовало расширения региональной сети. Обороты МНБ росли, банк открывал новые филиалы не только в России, но и за рубежом, в том числе в Лондоне (1915 год) и Нью-Йорке (1916 год). Лондонское отделение сыграло особую роль: в 1919 году оно трансформировалось в английский банк, который впоследствии стал частью советских иностранных банков и играл большую роль в операциях в годы индустриализации и в период Великой Отечественной войны.

МНБ открывал в российских регионах отделения, агентства и комиссионерства. Первые имели больше полномочий и открывались по согласованию с Минфином, а агентства и комиссионерства создавались самим банком. В Сибири филиалы открывались часто, поскольку быстрое развитие местной кооперации требовало финансовой инфраструктуры. После Февральской революции отделения появились во многих городах, в том числе в Чите (комиссионерство организовано в ноябре 1915 года). Здание, где размещалось отделение МНБ, сохранилось, сообщил докладчик. 

В декабре 1917 года, когда большевики и левые эсеры национализировали банки, кооператоры направили делегацию к Владимиру Ленину и сумели доказать ему, что вкладчики и владельцы банка — мелкие кооператоры, поэтому национализация не коснулась МНБ, что вызвало приток вкладов и позволило быстро восстановить его работу. 

Состоявшийся в феврале 1918 года съезд кооператоров выразил недоверие советской власти, но затем кооператоры и СНК достигли компромисса. 

Часть отделений, оказавшихся на территории, контролируемой советской властью, влились в структуру Наркомфина, а расположенные в губерниях, занятых белыми, действовали по-иному. Потеряв связь с центральным правлением, читинское отделение сохранилось в условиях смены власти: при Директории, адмирале Александре Колчаке, атамане Григории Семенове и после установления Дальневосточной республики, созданной под эгидой РСФСР как государство во избежание конфликта с Японией на Дальнем Востоке. Оно проработало до конца 1922 года, когда ДВР вошла в состав РСФСР.

Читинское отделение МНБ столкнулось с новыми проблемами, в частности расстройством финансового обращения и резкими скачками курса иностранной валюты, тем не менее оно продолжало работу с кооператорами и действовало в многоукладной экономике ДВР и в условиях НЭПа. Оно формально относилось к 3-му, самому низшему классу, но выделялось большими оборотами, расширяло деятельность и набирало новых сотрудников. Илья Воскобойников полагает, что окончательно комиссионерство было преобразовано в отделение в октябре 1917 года. 

Октябрьские дни 1917-го прошли в Чите спокойно, отделение выразило поддержку правлению, отказавшемуся принять большевиков. На общем революционном фоне сотрудники центрального правления и отделений МНБ стали требовать повышения зарплаты. Читинское отделение не стало исключением. Его представитель в марте 1918 года участвовал в Москве в такой конференции.

Связь с московским правлением была утрачена в конце мая — начале июня 1918 года. На отправленный из Москвы в Читу 30 июля 1918 года запрос правления ответ был получен только в декабре 1920-го: в октябре 1920-го завершилась «читинская пробка», когда японские войска покинули Забайкалье, а белые самостоятельно не смогли сдержать наступление Красной армии. Любопытно, что ответ пришел, когда московского правления МНБ уже не существовало, а его читинское отделение продолжало работать. 

Сложная ситуация вызвала интенсивную переписку между центром и регионами. Например, весной 1918 года читинское отделение настояло на перепечатке статьи из московской «Правды», где указывалось, что никаких оснований для слухов об отмене национализации нет. 

Интересна и история национализации московского правления МНБ. Новое обострение началось в августе 1918 года, когда наркома финансов Исидора Гуковского сменил Николай Крестинский, потребовавший национализации. В декабре 1918 года МНБ преобразовали в кооперативный отдел Народного банка РСФСР. Заявление наркома вызвало ажиотажный спрос вкладчиков на выдачу денег, банк ограничил ее двумя часами, что вызвало конфликт. Правление понимало, что серьезных возможностей для сопротивления нет, было готово на уступку большевикам, но кто-то пустил слух, что Ленин готов поддержать банкиров в споре с Наркомфином. Однако затем выяснилось, что Ленин поддержал Крестинского, и в конечном счете московское правление закрыли. 

Эта история достаточно хорошо известна и описана. Менее изучена работа десятка отделений МНБ на неподконтрольной большевикам территории, а история читинского отделения в период после национализации московского правления практически не исследована. 1 сентября 1918 года была создана временная дирекция МНБ, действовавшая на территории, занятой белыми: сначала в Омске, затем во Владивостоке и, наконец, в Харбине. 

Авторы документов читинского отделения МНБ этого периода жаловались на полное обесценение рубля, хождение большого числа разных денежных знаков (советских, Временного правительства, суррогатов белых правительств), высокую инфляцию и утрату доверия населения к деньгам. Японцы даже настаивали на стабилизации денежного обращения через выпуск новых знаков, однако управляющий отделением отмечал, что это будет означать утрату остатков суверенитета. В итоге от «японизации» денег отказались, но курс иены резко вырос.  

Белые власти нередко вмешивались в деятельность банка, но он закончил год с прибылью благодаря новым услугам, например выдаче кредитов под товарное обеспечение. Также в условиях вытеснения денег и натурализации торговли банк создал свою систему товарообмена, позволявшую брать кредиты и поставлять нужные населению товары, а также установить связи с заграницей, расширить роль в кооперации. 1919 год был в целом успешным для читинского отделения МНБ. Банк был порождением кооперации, оказавшейся достаточно устойчивой и в годы Гражданской войны. Даже в 1918–1919 годах люди размещали вклады со сроком погашения в 1926–1928 годах. Численность служащих в Чите до лета 1920 года и их зарплата были стабильными, затем ситуация осложнилась. В июне — июле банк потерял три четверти сотрудников. В конце лета 1920-го правление рассматривало вопрос об эвакуации сотрудников, просило у Семенова выдать какие-то ресурсы. 

Отдельная история — деятельность в условиях ДВР, созданной под контролем Москвы как буфер и государство с демократическими институтами (в том числе парламентом) и призванной устранить вероятные конфликты с Японией, США и Китаем. Чита стала столицей ДВР после отхода из города войск Семенова в октябре 1920 года.

14 мая 1920 года ДВР была признана РСФСР. Власти «географической новости» пытались добиться признания от США, Японии и других стран. Американцы посещали Читу и намеревались открыть в Забайкалье и Амурской области свой бизнес. ДВР провела денежную реформу, стабилизировав обращение денег. Многие местные жители и отчасти иностранцы поверили, что в республике действуют демократическая конституция и свободы, но после присоединения к РСФСР в октябре 1922 года началась быстрая советизация.  

В этот период читинское отделение МНБ активно взаимодействовало с харбинским правлением, причем переход границы был достаточно свободным. Любопытна переписка между филиалами: в ДВР документы готовили на современном языке, а из Харбина получали письма, подготовленные по правилам старой орфографии. Интересно, что Харбин стремился навести порядок в Чите, чтобы развивать операции.  

Как сообщил Илья Воскобойников, в справочнике «Вся Чита» 1923 года упоминания об отделении МНБ, упраздненном согласно решению Дальбюро ЦК РКП(б), нет. Указаны только Дальбанк и представительство Госбанка РСФСР, а также отделения начавших появляться новых банков.

Докладчик коснулся истории ДВР. Он подчеркнул роль председателя правительства ДВР Александра Краснощекова, чьи мероприятия в «буфере» по формированию многоукладной экономики отчасти стали предтечей общероссийской новой экономической политики. Механизмы этой преемственности интересны и могут быть связаны с дальневосточниками, оказавшимися в Москве после присоединения ДВР к РСФСР. 

Александр Краснощеков, сообщил Илья Воскобойников, был ярким историческим деятелем, одним из инициаторов создания в марте 1923 года «Добролета», на базе которого позже, в 1931 году, был организован «Аэрофлот», активным создателем и первым председателем правления Промбанка СССР. В сентябре 1923 года Краснощекова арестовали и позже осудили за растрату. После отбытия наказания он занимался производством лубяных культур, пока не был репрессирован и расстрелян в 1937 году. 

Вторым важным участником событий был Константин Шрейбер, юрист и поэт, сторонник «третьего пути». Он стремился лавировать между Семеновым, каппелевцами и ДВР, контактировал с Краснощековым, благодаря чему удалось избежать кровопролития при взятии Читы.

Шрейбер был министром народного просвещения ДВР, затем юрисконсультом Промбанка и одним из ведущих специалистов по советскому банковскому праву, автором нескольких учебников и курсов лекций. Последняя его книга вышла в конце 1940-х годов.