10–11 марта на базе факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ прошла пятая ежегодная студенческая конференция по истории искусств «Искусство на грани». Студенты бакалавриата, магистратуры и аспиранты разных российских и зарубежных университетов представили свои исследования на стыке искусства и других наук. О том, как искусство пронизывает все сферы жизни — от цифровизации до городской среды, — в репортаже HSE Daily.

За два дня работы конференции «Искусство на грани» представлено около 15 докладов в пяти разных секциях. Выступающие говорили о взаимном влиянии искусства и общественной жизни, о западных и восточных течениях, делились опытом искусствоведческих исследований и наблюдений, обсуждали образы святых на древних иконах и границы взаимодействия NFT-искусства со зрителями.

На грани искусства и экономики

В прошлом города и их инфраструктура создавались не для комфортной жизни, а в первую очередь чтобы служить местом для работы, подчеркнула студентка магистратуры Российского университета дружбы народов (РУДН) Химена Фуэнтес. «Сейчас нам стоит задуматься, являются ли эти две потребности [практичность и функциональность] достаточными. Город — это не машина, это живой организм, и множество эмоций связано с тем, как мы его видим и чувствуем», — добавила она.

Химена Фуэнтес представила доклад о городских художественных проектах с точки зрения социологии и экономики. «Поддержка искусства в городах стимулирует экономический рост и улучшает физическую среду. Работает теория креативного класса Ричарда Флориды (американского экономиста. — Ред.): творческая городская среда привлекает новые инвестиции, ведет к росту туризма, поддерживая малый бизнес», — подчеркнула спикер.

В качестве примера она рассказала, как велодорожки Эйндховена — города на юге Нидерландов — были отреставрированы и оформлены в стилистике работ Ван Гога. В России, по словам Химены Фуэнтес, также есть место развитию творческой среды, хотя централизация инвестиций в крупных городах и несерьезное отношение к сообществу художников зачастую сдерживают этот процесс.

Среди позитивных примеров — проект «Музыка в метро», привлекающий к выступлениям классических музыкантов, джазистов, кавер-группы. Согласно опросу, организованному «Московским транспортом» в 2017 году, проект получил гораздо больше положительных отзывов, чем негативных.

Главная сила искусства — в позитивных социальных изменениях, к которым оно способно привести, уверена Химена Фуэнтес. «Пространства, в которых мы живем, влияют на наши чувства и поведение, они задают структуру нашей жизни. Вы даже не представляете, какой огромной силой вы обладаете», — подчеркнула она, обращаясь к студентам, изучающим искусство и дизайн.

Смещение Фудзиямы 

Отдельная секция конференции была посвящена межкультурному взаимодействию в искусстве. Так, студентка 5-го курса образовательной программы «Востоковедение» НИУ ВШЭ Дарья Разухина представила доклад о симбиозе западной и японской архитектуры в эпоху правления императора Мэйдзи (1868–1912 годы. — Ред.). 

Тот период стал временем модернизации и вестернизации всех сфер жизни японцев. «Приглашенные иностранные специалисты инженерного и строительного дела приезжали в японские портовые города и оседали в кварталах, спроектированных ими самими. Из этих поселений и появилась новая архитектура в стиле гиёфу, дословно — в псевдозападном стиле», – рассказала она.

Пораженные новым стилем японцы стремились отразить созданные здания на гравюрах: художники стали пренебрегать законами перспективы ради акцента на массивности, подробно детализировать новые постройки, визуально возвышать их над традиционными японскими домами, даже сместив с традиционно центрального положения величественный вулкан Фудзияма. «Если на более ранних гравюрах в центре находится гора Фудзи, что типично для японского искусства, то в работах периода Мэйдзи основное внимание сосредоточено на новых зданиях», — подчеркнула автор исследования. 

«Америка» в Советском Союзе

Западное искусство оказало влияние и на культуру СССР 1950–1970-х годов. Одним из главных источников информации о Западе для советских граждан был иллюстрированный журнал «Америка», отмечает студентка образовательной программы «История искусств» Таисия Кучинская. Издание не только включало работы в актуальных художественных стилях, но и поднимало важные для американцев темы: феминизм, место художника в массовом обществе, противостояние искусства и государственной идеологии в послевоенное время.

Таисия Кучинская отметила уникальность и доступность журнала: благодаря усилиям американского посольства, ежемесячник можно было увидеть в 80 городах СССР. «Не стоит забывать, что журнал был частью идеологической войны и имел пропагандистскую функцию. Однако главная цель пропаганды заключалась не в знакомстве советских читателей с различными течениями в искусстве, а в трансляции ценностей западного мира — свободы художника, плюрализма художественных стилей», — добавила она. В результате журнал «Америка» стал территорией коммуникации для советских и американских художников, подытожила автор исследования. 

«Тревожные» технологии

Обсудить цифровое искусство предложила слушателям студентка магистратуры Лондонского университета Голдсмитс Анастасия Чугунова. Она начала разговор об «эффекте зловещей долины». Этот термин впервые ввел японский ученый и робототехник Масахиро Мори. Его исследования отношения людей к роботам показали, что наличие человеческих черт у таких машин вызывает позитивные эмоции лишь до определенного момента. Самые человекоподобные роботы, напротив, оказываются неприятны человеку, вызывают у него отвращение.

Автор доклада выявила в этом явлении взаимосвязь с идеей Фрейда о «жутком» — хорошо знакомые и понятные черты, но вместе с тем нечто пугающее и тревожащее. Зигмунд Фрейд в своих трудах определял жуткое как то, что должно было бы быть скрытым, но обнаружило себя. В искусстве идею жуткого можно встретить, например, в работах сюрреалистов. 

«Эффект зловещей долины» представляет собой линию между искусственной и реальной жизнью. И до тех пор, пока эта черта не пересечена, людям может даже быть свойственно очеловечивание роботов с позитивным контекстом. 

В искусстве этот термин корректно применять к работам, которые задействуют некоторую технологическую компоненту: робототехника, компьютерная анимация, VR и прочее. И многие современные художники обращаются к этому эффекту, используя его как ведущий принцип творчества или применяя в отдельных работах. Анастасия Чугунова привела в пример американскую художницу Линн Хершман Лисон, которая помогла узаконить формы цифрового искусства. Ее работа “Tillie, the Telerobotic Doll” 1995 года представляет собой девочку, у которой в глазах установлена камера, электронный глаз транслирует картинку на отдельный сайт. Такая трансляция заставляла людей тревожиться и испытывать негативные ощущения, ведь за тобой на этом сайте может наблюдать кто угодно в данный момент.

Говоря о современном британском художнике Эде Аткинсе, который работает с технологией CGI (изображения, сгенерированные компьютером. — Ред.), мы вновь возвращаемся к осмыслению «эффекта зловещей долины». Эд Аткинс создает видео с некоторым нарративом, в которых генерирует цифровых аватаров с помощью трехмерной компьютерной графики. На аватаров, являющихся протагонистами видео, он накладывает собственный голос и мимику с помощью специальных цифровых устройств.

Но именно в работах Эда Аткинса, например в известном “Ribbons” 2014 года, зрители не попадают в «эффект зловещей долины»: художник намеренно создает прямое обращение персонажа к зрителю. В этой работе Эд Аткинс четко дает понять, что все увиденное — симуляция, ведь в конце персонаж, поначалу вызывающий у нас некоторую эмпатию, просто сдувается как воздушный шарик. 

Фото: iStock