Почему службы занятости до введения карантинных мер не пользовались популярностью, что в дальнейшем привлекло в них даже работающих, с какими нарушениями трудовых прав можно столкнуться — исследования по этим темам были представлены на одной из сессий XXIII Ясинской международной научной конференции НИУ ВШЭ.
Профессор департамента прикладной экономики факультета экономических наук ВШЭ Елена Котырло представила доклад «Влияние антиковидных мер на число заявок на пособие по безработице». Автор изучила более 550 тысяч обращений в службу занятости. Исследование поделено на этапы: время до пандемии, период наиболее жестких ограничений по всей России с 26 марта по 11 мая, затем этап, когда установление меры ограничений было передано на региональный уровень. Как напомнила автор исследования, в ходе второго этапа максимальное пособие выросло примерно в 1,5 раза — до 12 130 рублей, затем оно могло увеличиваться за счет региональных надбавок. Также был продлен срок его выплаты и упрощена процедура регистрации в качестве безработного и получения пособия.
Это, полагает Елена Котырло, привлекло в службу занятости не только недавно потерявших работу, но и давно покинувших рынок труда и неформально занятых, поскольку оформить пособия стало проще.
По расчетам автора, с февраля по апрель 2020 года среди заявителей на получение пособия выросла доля работников со средним специальным и высшим образованием и одновременно несколько снизилась доля претендентов с неполным средним и более низким уровнем образования. Вероятно, считает автор исследования, занятые онлайн, имевшие доступ к интернету и обладавшие достаточным уровнем компьютерных навыков регистрировались в службах занятости, даже не будучи безработными. Причем заявители с высоким уровнем образования быстро реагировали на новации, а группы с низким уровнем образования запаздывали с обращениями.
По оценкам Елены Котырло, возможность работы онлайн существенно влияла на вероятность подачи заявления на пособия — опять же из-за простоты процедуры. Однако модератор сессии Владимир Гимпельсон, директор Центра трудовых исследований НИУ ВШЭ, подчеркнул, что не стоит преувеличивать масштаб дистанционной работы, она была характерна для немногих профессий, а массовое использование такого формата было недолгим.
Доля людей, подавших заявление на пособие и при этом сохранявших работу, достигает примерно 27%, рассказала Елена Котырло. Одновременно выросло количество неформальных договоренностей между работодателями и работниками в провинции, когда официально уволенный сотрудник частично или полностью продолжал трудовую деятельность и одновременно получал пособие.
Старший научный сотрудник Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС Виктор Ляшок представил доклад «Российские службы занятости как канал поиска работы». Исследование проводилось до пандемии, пояснил он, и его результаты не отражают ситуацию 2020–2021 годов, когда службы занятости взяли на себя функции, несвойственные им в обычное время. Докладчик пояснил, что Россия по уровню регистрируемой безработицы близка к Италии и Испании, но ее доля в безработице, рассчитываемой по критериям МОТ, ниже, чем в большинстве стран Европы.
В ходе исследования респондентам задавали вопросы, использовали ли они государственные службы занятости для поиска работы и обращались ли к другим инструментам поиска. Работающих спрашивали, как они нашли нынешнее место (в том числе открыли собственное дело). По данным РМЭЗ, чаще всего (от 60 до 90% в разные годы) люди в поисках работы обращались за помощью к друзьям, от 40 до 60% — непосредственно на предприятия, в организации. Выявлено, что с начала 2000-х резко, с 10 до 60%, выросла частота поиска работы в интернете. На этом фоне частота обращений в государственные службы занятости существенно ниже: она не превышала 45% даже в 1990-е годы, а с середины нулевых колебалась около 30–35% (исключение — кризисы 2008–2009 и 2015 годов), рассказал Виктор Ляшок.
Фото: iStock
Эффективность устройства на работу через службы занятости была существенно ниже, чем по другим каналам. По данным РМЭЗ за 2006–2014 годы, которые, полагает он, можно экстраполировать на период до пандемии, через друзей и знакомых работу находили от 38,6 до 42,8% соискателей, непосредственно обратившись на предприятия, в организации — от 20,4 до 21,9%, через родственников — от 12 до 13%. Доля нашедших место через государственные службы занятости колебалась в те годы от 1 до 1,5%.
Отмечено также, что соискатели, получившие работу через службу занятости, имели существенно меньшую зарплату (в 1,5–2 раза), чем устроившиеся через другие каналы. Более низкие зарплаты при обращении в государственные службы занятости характерны для людей с невысоким уровнем образования и квалификации.
Возможно, полагает Виктор Ляшок, это вызвано тем, что в службы занятости чаще обращаются жители небольших городов и сел и работники старших возрастов, а также представители регионов с относительно высоким уровнем безработицы. «Служба занятости является дополнительным каналом поиска работы, когда человек находится в отчаянном положении и обращается в максимальное число мест», — подытожил он. И, как предположил Владимир Гимпельсон, низкий размер зарплат получивших свою работу через службы занятости может быть вызван качеством предлагаемых ими рабочих мест. Автор исследования сказал, что проверит эту гипотезу.
Заместитель заведующего Лабораторией исследований рынка труда ВШЭ Лариса Смирных поинтересовалась, как был выделен поиск работы через интернет. Виктор Ляшок пояснил, что это был поиск через объявления, размещенные как самими работодателями, так и специализированными компаниями.
Старший научный сотрудник Центра стратификационных исследований Института социальной политики ВШЭ Василий Аникин представил доклад «Нарушения трудовых прав в постковидной России».
Василий Аникин подчеркнул, что проблемы нарушения трудовых прав, под которыми он понимает несвоевременную выплату зарплаты, ее неофициальный характер, отказ от оплаты отпусков и больничных, усилились после кризиса 2014–2015 годов. Тогда наметилось снижение доли белой зарплаты и предоставления социальных благ. Это отчасти объяснялось тем, что работодателю было выгоднее сохранять занятость, сокращая зарплату или снижая рабочее время.
По данным исследования, проведенного автором по материалам опросов Института социологии РАН за 2020–2021 годы, трудовые права изменились у 79% респондентов, сохранились у 21%. Среди отметивших изменения 63% заявили об их сокращении, 24% — об их расширении, 13% затруднились с ответом. В целом постковидные изменения уменьшили объем трудовых прав примерно половины работников. Главными негативными эффектами стали снижение доходов и увеличение рабочего времени. Докладчик отметил, что работники с более высоким уровнем образования и квалификации, в том числе занятые физическим трудом, больше застрахованы от отрицательных последствий кризиса, а молодежь подвержена рискам меньше, чем первоначально предполагалось. Тем не менее и этим категориям работников могли предлагать места с меньшей защитой, например стажировку без письменного договора и частично неофициальной зарплатой. Ухудшение прав касалось также пожилых сотрудников и сотрудников на локальных рынках труда с ограниченным спросом на рабочую силу. Об отсутствии нарушений сообщили только 45% опрошенных по сравнению с 56% в 2014 году и 49% в 2016-м.
Фото: iStock
