Персонажи — взрослые, пары — гетеросексуальные, мужские и женские образы — канонические, любовные истории — драматичные, где персонажи в основном страдают. «Нормы романтической любви в современных учебниках литературы для старшей школы» — исследование на эту тему провела Лидия Окольская, старший научный сотрудник Института социологии ФНИСЦ РАН. Его результаты она представила на заседании научно-учебной группы «Моральные эмоции в социальных науках» НИУ ВШЭ.
Целью исследования стало изучение структуры чувств и нормативных представлений о любви, которые описаны в российских учебниках литературы для старшей школы, рассказала Лидия Окольская. Она проанализировала базовые эмоции в текстах, их кодирование, изучила их качество. Для исследования были отобраны наиболее массовые учебники литературы для 11-го класса, базового и углубленного уровней, имеющие гриф Министерства просвещения РФ. По таким учебникам учится большинство российских школьников.
На первом этапе в процессе чтения текста отмечались слова и фразы, обозначающие базовые эмоции. Затем анализировались мотивы и контексты, в которых упоминалась любовь. В итоге, как рассказала Лидия Окольская, на почти 1,5 тыс. страниц было выделено 200 фрагментов в четырех книгах. В каждом фрагменте были отмечены эмоции, составлена база данных для количественного анализа.
Такой подход позволил выявить структуру чувств, в которой, как выяснилось, превалируют негативные эмоции. Замечено, что любовные драмы преобладают над благополучными историями. Большинство подробно разбиравшихся любовных сюжетов относится к первой половине XX века, и в них любовь изображается чаще всего как иррациональное, проблемное чувство. В разделах же учебников, посвященных литературе второй половины ХХ — начала XXI века, описаний и детального анализа любовных сюжетов меньше, и они действительно в целом холоднее, менее эмоциональные, чем более ранние нарративы. Таким образом, делает вывод автор исследования, можно говорить о тенденции к сглаживанию, остыванию чувств в позднесоветском и постсоветском литературном процессе, включенном в учебный план.
«Носителю российской культуры свойственно грустить, бояться и любить. И об этих эмоциях можно много говорить», — продолжила Лидия Окольская. Чтобы посмотреть, какие из эмоций связаны с любовью, она построила корреляции Спирмена (мера линейной связи между случайными величинами) для всего набора эмоций. Значимая корреляция обнаружена с грустью, удивлением и эмпатией. «Эти статистические связи свидетельствуют в пользу гипотезы о страдательном характере нарративов о любви», — говорит Лидия Окольская. По ее словам, если рассматривать все фрагменты учебников, в которых упоминается любовь, а таких набирается 95, и разделить их на истории благополучных отношений, любовные драмы и смешанные сюжеты, то получится, что драма составляет более половины случаев. А если добавить к ним описания, когда любовное счастье перемежается с несчастьем, то получится практически две трети. Это также подтверждает предположение, что нарративы о любви, как правило, грустные.
Марина Цветаева, фото: Дом-музей Марины Цветаевой
В подтверждение своей гипотезы автор исследования приводит яркие высказывания о природе любви, принадлежащие писателям и составителям учебников. «Любовь у Блока — огромное чувство, не знающее границ ни в нежности, ни в злобе и представляющее собой нечто среднее между любовным волнением, холодным презрением и вспышкой ненависти» — такая характеристика описания чувств лиричеcкого героя поэта содержалась в учебнике 1906–1908 годов. «Вся любовь происходит из нужды и тоски; если бы человек ни в чем не нуждался и не тосковал, он никогда не полюбил бы другого человека» — часто упоминаемая цитата из «Возвращения» Андрея Платонова (1946).
В разделах, посвященных более поздним произведениям, таких ярких определений обнаружить не удалось. И, по мнению Лидии Окольской, это неслучайно: «Значимые различия между периодами существуют для таких чувств, как любовь, радость и удивление, а также презрение и отвращение». По количественным критериям автор дает такую статистику: любовь и симпатия в текстах 1890–1950 годов составляет 54%, в текстах 1951 года и позднее — 24%, презрение и отвращение — 20% и 2% соответственно. «Это свидетельствует в пользу гипотезы об охлаждении страстей в современной культуре и современном обществе», — делает вывод Лидия Окольская.
Рассматривая гендерную дифференциацию эмоциональных и социальных норм, связанных с любовью, автор пришла к выводу, что в современных учебниках сильны канонические мужские и женские образы. Для мужских персонажей, например, характерна высокая степень активности и экспрессия чувств. Они много говорят о своей любви и страданиях, предпринимают активные действия, чтобы вступить в отношения с интересующими их женщинами. Все это считается традиционной нормой.
С женщинами несколько сложнее. Здесь выделяются, с одной стороны, канонически положительные героини, которым больше свойственна пассивность. Они верные, преданные, любящие, помогающие и поддерживающие. С другой стороны, в учебниках присутствуют активные и экспрессивные героини, чья активность вызывает осуждение либо неоднозначную оценку. Это эгоистки, соблазнительницы, манипуляторши, а также неразборчивые в связях женщины, с которыми возможны лишь нестабильные, изматывающие отношения. «Учитывая, что большинство литераторов — мужчины, можно говорить, что активные женщины производят пугающее впечатление», — уверена автор исследования.
«Две главные женские фигуры, создающие подробный образ женщины от первого лица, — это поэты Анна Ахматова и Марина Цветаева. Их лирические героини отличаются от образов, созданных мужчинами. Они чрезвычайно экспрессивно ведут себя в любовных отношениях, свободно и открыто вступают во внебрачные связи, и в этом они похожи на мужчин, — продолжает Лидия Окольская. — При этом они не являются отрицательными героинями ни по собственной, ни по внешней оценке. Хотя в одном из учебников и приводятся слова критиков о чрезмерной эротизации поэзии Ахматовой и ярлыке блудницы, который она за это получила».
Дискурс учебников остается достаточно чопорным. В нем не обсуждается ни секс, ни насилие, ни проблема личных границ. Любящие персонажи только взрослые, а пары — только гетеросексуальные.
Постоянно спрашивают, не воспринимают ли школьники канон романтической любви в учебниках как нечто устаревшее, сказала Лидия Окольская, отвечая на вопрос аудитории. «Есть исследования, которые говорят о том, что 80% школьников предпочитают экранизации и пересказы оригиналам. Но в целом интерес, особенно у девушек, присутствует», — отметила автор исследования.
Фото: iStock
