Актуальные события заслоняют память о Второй мировой войне, но одновременно повышают интерес к ее восприятию, говорят эксперты. Многие страны вне Европы и Северной Америки имеют свой взгляд. Одни пытаются доказать, что были жертвами, другие стараются примирить в национальной памяти воевавших на стороне антигитлеровской коалиции и тех, кто поддерживал их противников, третьи считают ту войну чужой. Эти вопросы обсудили эксперты в Вышке на круглом столе, посвященном выходу коллективной монографии «Память о Второй мировой войне за пределами Европы».

Мероприятие было организовано факультетом мировой экономики и мировой политики ВШЭ совместно с Европейским университетом в Санкт-Петербурге (ЕУ) и журналом «Россия в глобальной политике».

Соредактор монографии Федор Лукьянов, профессор-исследователь ВШЭ, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике», отметил: авторы сфокусировали внимание на исторической политике стран вне евро-атлантического пространства, проанализировали подходы ко Второй мировой войне государств, большинство которых принято считать дружественными России.

Федор Лукьянов  

Актуальность темы выросла, поскольку на основе интерпретации итогов и событий Второй мировой войны многое строится в современной российской и зарубежной политике. Сейчас трудно представить себе конструктивный диалог о коллективной памяти с Западом.

Соредактор книги профессор ЕУ Алексей Миллер подчеркнул, что политика памяти нередко радикально меняется, объяснения этих изменений запаздывают, поэтому полезно взять историю отдельных стран и эпизодов войны и посмотреть на них с разных сторон.

По мнению Алексея Миллера, шансы России отстоять свою позицию по отношению ко Второй мировой (Великой Отечественной) войне и ее урокам на международном уровне крайне невелики. Нынешние события заслоняют память о войне, но одновременно повышают интерес к ее восприятию за пределами доминирующих дискурсов, созданных СССР и Западом.

Руководитель группы Южной Азии и региона Индийского океана ИМЭМО РАН Алексей Куприянов привел пример Индии, где сосуществуют два противоречивых нарратива о Второй мировой: унаследованный от Великобритании, который позиционирует Индию как одного из участников антигитлеровской коалиции, и специфический национально-освободительный, который глорифицирует одного из лидеров национального движения Субхаса Чандра Боса, активно сотрудничавшего во время войны с Японией и Германией. Традиционный нарратив хранят часть политиков и высший генералитет. Понятно, что активное использование отечественной версии истории Второй мировой войны может осложнить отношения с Индией. Поэтому важно найти сочетание российского восприятия войны как гражданской религии и несколько отстраненного индийского.

Первый заместитель председателя Комитета Совета Федерации по международным делам Андрей Денисов, до сентября 2022 года работавший послом России в Китае, подчеркнул, что Пекин не ставит под сомнение подвиг советского народа в Великой Отечественной войне, но одновременно подчеркивает ведущую роль Китая в событиях на Дальнем Востоке. От исхода войны зависело существование Китая как государства и судьба всего народа, поэтому китайцы называют ее «войной сопротивления Японии за спасение Родины».

Одновременно возникает вопрос, какой именно Китай играл решающую роль в антияпонской борьбе: армия Гоминьдана, которая, несмотря на частые поражения, воевала с японцами с 1937 года, партизанские отряды под эгидой КПК или люди, прятавшиеся от японских трудовых мобилизаций. Китайские войска не одержали громких побед, но значительная часть японской армии увязла в Китае и не могла нанести удар по советскому Дальнему Востоку или использоваться на Тихом океане.

До недавнего времени роль армии Чан Кайши замалчивалась, имена ее генералов никто не знал. Только на параде 2015 года ветеранов армии Гоминьдана представили как людей, заслуживающих уважения. Сейчас в Китае создается нарратив, удовлетворяющий Компартию и учитывающий роль некоммунистических сил в борьбе с Японией. Также в Китае предпринимаются попытки представить внутреннее сопротивление японцам в Маньчжурии как ключевой фактор освобождения северо-востока страны от японцев, приуменьшить роль Красной армии. «Как здесь быть? Выяснять отношения вряд ли стоит, это бесплодно. Оставим им создание своей версии военной истории, но будем проводить свою линию», — вывел свое резюме Андрей Денисов. 

Заместитель директора ИМЭМО по научной работе, профессор РАН Александр Ломанов добавил, что стремление Китая подчеркнуть свою роль в войне на Тихом океане сужает работу историков, ограничивает изучение истории китайских коллаборационистов.

Приглашенный преподаватель факультета мировой экономики и мировой политики ВШЭ, старший научный сотрудник Института всеобщей истории РАН Николай Щербаков отметил, что страны Африки придерживаются разных позиций по отношению ко Второй мировой войне в зависимости от собственного исторического опыта и участия в боевых действиях. Например, для Эфиопии события 1935–1941 годов — это национально-освободительная война против Италии, ключевого союзника Германии.

Николай Щербаков

Во многих странах Африки Вторая мировая война, как и Первая, не воспринимается как чужая из-за активного участия жителей колоний Франции и Великобритании в боевых действиях в Северной Африке и метрополии. Также нынешняя элита добивается признания роли африканских государств в поставках стратегического сырья и транзите военных грузов. Государства разных регионов подчеркивают, что участие народов Африки в борьбе с насаждавшими расистские теории Германией и Италией в ходе войны сыграло важную роль в подъеме национально-освободительного движения в послевоенный период.

Николай Щербаков предостерег от увлечения антиколониальными лозунгами и их использования в современной политике, поскольку страны Африки и Россия понимают их по-разному. По его мнению, не следует преувеличивать симпатии государств континента к нашей стране как к наследнице СССР.

Наталья Ким

Доцент Санкт-Петербургской школы социальных наук и востоковедения ВШЭ в Петербурге Наталья Ким рассказала об особенностях исторической политики Южной Кореи. Страна была лишена суверенитета, поэтому часть корейцев участвовали во Второй мировой войне на «неправильной стороне», будучи мобилизованными в японскую армию или на оборонительные работы, поэтому о войне пишут с точки зрения развития национально-освободительного движения. Другая важная деталь: в описании войны освобождение полуострова приписывается абстрактным «союзникам», не указывается, что страну от захватчиков очистила 25-я армия советского 1-го Дальневосточного фронта. Восприятие Второй мировой войны среди «традиционалистов» и «прогрессистов» отличается. Первые говорят о решающей роли США в победе на тихоокеанском театре военных действий, вторые сетуют на то, что внешние силы не позволили проявиться национально-освободительному движению и исключили корейцев из процесса восстановления их суверенитета. 

Многие публицисты вынужденно признают, что Корею освобождала армия государства, которое вряд ли можно назвать дружественным, констатировала Наталья Ким.  

Федор Лукьянов заметил, что подобные попытки затушевать роль Советской армии меркнут перед переписыванием истории войны и боевых действий на Корейском полуострове в КНДР. В послевоенный период признавалась решающая роль советских войск в освобождении территории страны, но с 1967 года, по официальной версии, главным актором очищения Кореи стала мифическая Корейская народно-революционная армия во главе с Ким Ир Сеном, операции 25-й армии и Тихоокеанского флота были приписаны ей.

Автор главы об исторической памяти в КНДР — старший научный сотрудник Института корееведения Университета Кунмин (Сеул, Южная Корея) Федор Тертицкий пишет: «Официальный северокорейский нарратив о войне практически полностью утратил связь с действительностью». Тем не менее исторический ревизионизм Пхеньяна не вызывал резкой реакции СССР и нынешней России.

Об исторической политике Ирана, Турции и Латинской Америки рассказали старший научный сотрудник Института востоковедения РАН Елена Дунаева, доцент ИСАА МГУ Павел Шлыков и и.о. руководителя Центра политических исследований Института Латинской Америки РАН Надежда Кудеярова.

В обсуждении монографии также приняли участие магистранты образовательных программ ВШЭ «Политология» и «Востоковедение». 

Подводя итоги круглого стола, Алексей Миллер отметил, что изучение зарубежного восприятия Второй мировой войны позволяет увидеть себя со стороны, адаптировать национальный нарратив о войне к пониманию других государств и их обществ. «Возможно, у нас возникнет более сложный образ событий и мы поймем малых сих, которые пытались лавировать между великими державами», — сказал Алексей Миллер.