Российская экономика за 11 месяцев этого года сократилась на 2,1%. Такую оценку выпустило на днях Минэкономразвития. Инфляция по итогам ноября составила 11,98%, курс доллара — на докризисном уровне, а безработица достигла исторического минимума — 3,7%. Эти показатели тем более вызывают удивление, что в марте — апреле, после первых масштабных волн санкций, консенсус-прогнозы экспертов предрекали катастрофу отечественной экономике. Но в итоге они превратились в «прогноз, отменяющий сам себя». Об этом — в материале HSE Daily.
По итогам января — ноября, по оценке Минэкономразвития России, спад экономики составил 2,1%. При этом в ноябре темпы снижения ВВП замедлились до 4% с 4,5% в октябре (в годовом выражении), говорится в свежем обзоре «О текущей ситуации в российской экономике». По итогам 11 месяцев 2022 года индекс промышленного производства показывает околонулевую динамику, а ситуация на рынке труда остается стабильной. «Уровень безработицы в ноябре снизился и достиг исторического минимума — 3,7% от рабочей силы (3,9% в октябре). В целом за 11 месяцев 2022 года уровень безработицы составил 4,0%», — отмечают в ведомстве.
«Видим постепенное восстановление экономической активности. В годовом выражении спад в ноябре сократился, а с исключением сезонного фактора три месяца подряд наблюдаем рост экономики», — заявила заместитель министра экономического развития Полина Крючкова.
Премьер-министр Михаил Мишустин на итоговом заседании кабинета министров подчеркнул, что отечественная экономика справилась с внешним давлением. «Это во многом результат работы, которая была проделана совместно с депутатами Государственной Думы, сенаторами Российской Федерации в условиях беспрецедентных санкций. Как отмечал глава государства, всем ветвям и уровням власти страны требовалось действовать решительно, согласованно и быстро. В сжатые сроки были обеспечены меры, которые защитили внутренний рынок России от внешнего давления, поддержали развитие инфраструктуры в регионах, сохранили действующие сегодня производства», — заявил он.
Стоит также отметить, что курс доллара на 30 декабря был установлен ЦБ на уровне 71,98 рубля, тогда как на пике паники 11 марта он уходил за отметку 120 рублей. После чего рубль укрепился до максимума 30 июня — 51,16 рубля за доллар. И это при том, что президент США Джо Байден в марте несколько раз заявлял, что доллар продается по 200 рублей. «В результате наших беспрецедентных санкций рубль почти немедленно превратился в щебень. Российская экономика, и это правда, между прочим, предлагает один американский доллар за 200 российских рублей», — говорил он.
Также Байден был уверен: «Сила наших экономических санкций уничтожила экономику России». Впрочем, весной многие так думали. Оптимисты, такие как Банк России, прогнозировали падение ВВП на 8–10%, пессимисты — на 15% и выше. Также предрекался всплеск безработицы до двузначных значений и обвальная инфляция. Факты оказались иными, причем те, кто вводил санкции, пострадали не меньше России. Например, в ноябре инфляция в ЕС, по данным Eurostat, составила 11,1%. В Болгарии, Чехии, Эстонии, Латвии, Литве, Хорватии, Италии, Венгрии и Польше она была выше, чем в России, причем в трех прибалтийских странах и Венгрии индекс потребительских цен превысил 20%.
Почему прогнозисты ошиблись в своих оценках? Прежде всего недооценили адаптивность экономики к внешним шокам, быстроту реакции и подготовленность к санкциям правительства и ЦБ. Так, Банк России уже в марте ввел элементы контроля за движением капитала. «Это было вынужденным решением в условиях ограниченных возможностей Центрального банка распоряжаться международными резервами. Обязательная продажа валютной выручки и ряд других мер обеспечивают необходимый для внешнеторговых операций приток валюты на внутренний рынок», — отмечала глава регулятора Эльвира Набиуллина.
Кроме того, в последние годы ЦБ «много работал как над повышением автономности внутренней финансовой инфраструктуры, так и над укреплением устойчивости банковской системы». В результате платежная инфраструктура в России даже в условиях ограничений обеспечивает бесперебойность платежей, а банки имеют возможность идти навстречу клиентам, тем компаниям и гражданам, которые попали в тяжелую ситуацию, реструктурируя их кредиты, говорила Эльвира Набиуллина. Правительство и ЦБ также ввели широкий спектр антикризисных мер, мер поддержки отраслей экономики, финансового сектора, регионов, рынка труда. Экспорт нефти и других товаров достаточно быстро перестроился на Индию и азиатский регион, а ввоз товаров в страну поддержал механизм параллельного импорта.
Но многие негативные прогнозы были сделаны уже тогда, когда было понятно, что правительство и ЦБ активно реагируют на кризис. Возможно, в этом виноват общий запрос на «чернуху», считает декан факультета экономических наук ВШЭ Сергей Пекарский.
Сергей Пекарский
«В нормальной ситуации погрешности в оценках экспертов должны примерно поровну распределяться по обе стороны от того, что получится в итоге, у нас же они почти все смещены в сторону негатива, — объяснял «АиФ» Сергей Пекарский. — Органы власти, которые заказывают такие прогнозы, заинтересованы в пессимистичной картине — так им проще превзойти ожидания и потом доложить о своих успехах в управлении. Поэтому прогнозы провластных экспертов всегда грешат негативом. Независимые эксперты изначально почему-то настроены на негатив. Возможно, сказывается общественный запрос на “чернуху”: оптимистичным заявлениям в России верить не принято». Высоко было и влияние фактора неопределенности, а когда ситуация постепенно проясняется, то происходит трансформация оценок от начала катастрофы до чего-то менее критичного.
Чтобы понять, почему в начале этого года появились негативные прогнозы, надо ответить на вопрос, кто эти прогнозы делает, с какой целью и на каком опыте основывается, говорит доцент факультета экономических наук ВШЭ Николай Пильник.
Николай Пильник
Во-первых, надо учитывать, что специалисты, которые делают прогнозы, ориентируются на предысторию. «Какие у нас были последние кризисы? Кризис 1998 года — это резкий провал, но потом довольно быстрое восстановление. Мировой кризис 2008 года, на который наложились события в Абхазии и Южной Осетии, тоже для российской экономики начался с резкого провала, который по отдельным показателям доходил до отрицательных двузначных чисел, после чего шло снова резкое восстановление. События 2014 года в некотором смысле стали исключением, однако год тоже запомнился приличным падением экономики после гораздо более слабых, по сравнению с текущими, санкционных ограничений. Понятно, что при анализе эффектов, возникших после февраля 2022 года, в первую очередь использовалась аналогия с прошлыми событиями», — пояснил он.
Во-вторых, нужно учитывать, как именно такого рода прогнозы делаются. Как показывает опыт, в экспертном сообществе довольно сильны горизонтальные связи, в том плане что одним из основных критериев состоятельности прогноза является его согласованность с прогнозами других экспертов. Собственно, примерно на этом основана и логика консенсус-прогнозов. «Хотя, конечно, в данном случае можно встретить и другую стратегию: всегда давай самый негативный прогноз, и, однажды попав, ты станешь известным», — отмечает Николай Пильник.
В-третьих, надо учитывать, что прогнозы делаются не только ради чисто научного или чисто коммерческого интереса (например, для определения стратегии компании в рамках некоторых заданных внешних условий). Прогнозы могут играть и роль целевых ориентиров и отправных точек для принятия решений. И в этом смысле не исключено, что негативные прогнозы, сделанные весной, были правильными, просто нужно учитывать, в каких предположениях они делались.
«Но вполне естественно, что на такой прогноз должна последовать реакция, в том числе в рамках экономической политики государства. И вполне вероятно, что были приняты решения, которые не дали прогнозу сбыться. То есть прогноз способствовал принятию решений, которые привели к тому, что он стал ошибочным, — подчеркивает экономист. — Возможно, если бы весной этого года были сделаны слишком позитивные прогнозы, в результате мы бы получили бо́льший минус, чем то, что наблюдаем сейчас, потому что нужные действия предприняты бы не были. В этом смысле дополнительно к термину “самосбывающийся прогноз”, возможно, стоит предложить еще один термин — “прогноз, отменяющий сам себя”».
Прогнозы на следующий год пока предполагают продолжение экономического спада. Минэкономразвития полагает, что он составит около 1% ВВП. А, например, Всемирный банк даже в октябре считал, что в этом году ВВП снизится на 4,5%, в следующем — на 3,6%, а рост возобновится только в 2024 году и составит 1,6%. При этом эффект от санкций будет только нарастать.
Но есть и те, кто полагает, что динамика в следующем году будет лучше прогнозов. «Есть предпосылки к тому, что экономическая динамика в начале следующего года может довольно серьезно ускориться. Что имеется в виду? У нас довольно большой сейчас нереализованный потенциал роста денежной массы. К настоящему моменту с начала года денежная масса выросла где-то примерно на 13 трлн рублей, на 20%, но основной рост пришелся на счета предприятий. С начала года прирост рублевых остатков на счетах российских предприятий — 8 трлн рублей, 34%. Это довольно большой объем средств, которые в экономику не идут», — заявил на днях помощник президента РФ Максим Орешкин в интервью РБК. Он отмечает, что накопленный объем средств на корпоративных счетах «шаг за шагом» начнет приходить в экономику через рост заработных плат, инвестиции и пополнение запасов.
По данным Росстата, в этом году, несмотря на кризис и высокий уровень неопределенности, инвестиции в основной капитал растут, а не снижаются. За первые 9 месяцев они увеличились на 5,9%.
«Да, у нас, понятно, где-то будут какие-то просадки небольшие, тренд будет оставаться волатильным. Но вот эти фундаментальные факторы говорят о том, что в начале следующего года хороший позитивный импульс в экономике у нас будет», — говорит Максим Орешкин. С тем, что 2023 год будет лучше, чем 2022-й, согласен первый вице-премьер Андрей Белоусов. «Мы считаем, что 2023 год, если ничего не произойдет, будет, естественно, гораздо легче, чем 2022-й. Мы не видим каких-то фатальных проблем», — заявил он в интервью телеканалу «Россия 24». Кто окажется прав — мы скоро узнаем.
