Россия добилась существенного прогресса в снижении смертности и росте продолжительности жизни населения в допандемийный период. Улучшение социально-экономической ситуации, антиалкогольные и антитабачные кампании, ужесточение контроля за оборотом наркотиков, увеличение расходов на здравоохранение и доступность медицины, в том числе внедрение новых методов лечения ВИЧ-инфекции, вызвали быстрое снижение смертности в России во всех возрастных группах.
Старший преподаватель Института демографии им. А.Г. Вишневского НИУ ВШЭ Алексей Щур, младший научный сотрудник Международной лаборатории исследований населения и здоровья НИУ ВШЭ Вера Соколова и сотрудник Школы демографии Австралийского национального университета Сергей Тимонин изучили структуру и динамику смертности трудоспособного населения России. Результаты исследования они изложили в статье «Смертность трудоспособного населения России в начале XXI века: есть ли повод для оптимизма?», опубликованной в журнале НИУ ВШЭ «Демографическое обозрение».
На основе данных об умерших в РФ из базы данных деперсонифицированных свидетельств о смерти за 2000–2021 годы Росстата авторы изучили ключевые тенденции смертности в трудоспособном возрасте — по причинам смерти, по полу в основных возрастных группах, — оценив их вклад в изменение ожидаемой продолжительности жизни в нашей стране, а также сравнили Россию по уровню смертности трудоспособного населения с государствами с высокой продолжительностью жизни.
Алексей Щур
Для сравнения уровня, структуры и динамики смертности от различных причин ученые рассчитали возрастные и стандартизованные коэффициенты смертности по краткому и расширенному списку причин смерти. Дополнительно для изучения связи между смертностью от факторов, связанных с употреблением алкоголя, и от всех других причин применялись методы регрессионного анализа.
Алексей Щур, Вера Соколова и Сергей Тимонин констатировали: в 2005 году вероятность не дожить с 15 до 60 лет у российских мужчин была в 6 раз выше, чем в странах с высокой продолжительностью жизни, и составляла 54%, у женщин — в 3,6 раза выше (18%). Они отмечают: в 2004–2019 годах, вплоть до начала пандемии COVID-19, в России наблюдались длительное снижение смертности и рост продолжительности жизни населения. Улучшение социально-экономической ситуации и быстрый рост доходов в 2000-х годах, введение антиалкогольных законов в 2006-м, снижение распространения курения, ужесточение контроля за оборотом наркотиков, увеличение расходов на здравоохранение и доступности медицины, в том числе внедрение новых методов лечения ВИЧ-инфекции, вызвали быстрое снижение смертности в России во всех возрастных группах до начала пандемии. Риск для 15-летнего юноши не дожить до 60 лет снизился к 2019 году до 29%, у девушки аналогичного возраста — до 11%.
Вера Соколова
Молодежная смертность снижалась наиболее быстрыми темпами, риск умереть в возрасте 15–29 лет в 2019 году сократился по сравнению с 2000-м у мужчин в 3,1 раза, у женщин — в 2,2 раза. Вероятность смерти в более старших возрастах снижалась медленнее: например, для мужчин в возрасте от 30 до 45 лет она уменьшилась по сравнению с 2000 годом на 40%.
Исследуя вклад разных факторов в динамику смертности, авторы отметили: ее структура по причинам смерти существенно отличается в зависимости от возраста. Ключевыми причинами смерти молодежи остаются внешние причины (65% смертей мужчин и 43% женщин в 2019 году). Тем не менее в 2000–2019 годах их доминирование ослабло, особенно у женщин: внешние причины уступают прежде всего отдельным инфекционным и паразитарным болезням и болезням системы кровообращения.
В возрастной группе 30–44 года изменения структуры смертности по причинам смерти в 2000–2019 годах наиболее значительны. Внешние причины утратили доминирующую роль, их доля снизилась с 34,5 до 19% у женщин и с 49,3 до 35,5% у мужчин на фоне быстрого увеличения вклада некоторых инфекционных и паразитарных болезней и болезней органов пищеварения. Другие крупные классы причин смерти (болезни системы кровообращения, новообразования и «прочие заболевания») сохранили свои позиции. В целом на три основных заболевания (болезни, вызванные ВИЧ, кардиомиопатия и болезни печени) в 2019 году пришлось 26% всех смертей мужчин и 31,2% смертей женщин в возрасте от 30 до 44 лет.
Для «зрелых взрослых» (45–59 лет) основной вклад в смертность (около 2/3 в совокупности) вносят болезни системы кровообращения и новообразования. От внешних причин умерли 21% мужчин и 13% женщин.
Сергей Тимонин
По мнению авторов, дифференциацию тенденций смертности внутри трудоспособного населения могут частично объяснить когортный эффект и возрастная гетерогенность причин смерти. Например, поколение 1970-х годов рождения считается наиболее уязвимым и показывает наименьшие темпы снижения смертности. Изученные авторами возрастные группы (15–29, 30–44, 45–59 лет) в 2000–2021 годах состояли из представителей различных когорт, что могло повлиять на уровень и на темпы изменений смертности внутри них. Алексей Щур, Вера Соколова и Сергей Тимонин полагают: быстрое сокращение ключевой причины смерти в определенной возрастной группе обеспечивает наибольшее совокупное снижение смертности в ней. Например, смертность от внешних причин в 2005–2019 годах снижалась наибольшими темпами. Как следствие, смертность в возрасте 15–29 лет, где в ее структуре доминируют отравления и травмы, снизилась сильнее, чем в старших возрастах. Напротив, стагнирование смертности от болезней, вызванных ВИЧ, кардиомиопатии, болезней печени во многом вызвали низкие темпы ее уменьшения в возрастной группе от 30 до 44 лет.
С начала XXI века в России отмечалось существенное сокращение смертности от внешних причин при параллельном росте смертности от болезней печени, болезней, вызванных ВИЧ, кардиомиопатии и других. Это может указывать на высокие конкурирующие риски между внешними причинами смерти и упомянутыми заболеваниями.
Фото: iStock
Опасное потребление алкоголя остается одним из основных факторов риска преждевременной смертности в России, однако определить точное число умерших по этой причине крайне сложно, но их число, безусловно, выше, чем число умерших от причин с явным указанием на алкогольную этиологию. Изучение эволюции связи между смертностью от алкогольных причин и вероятностью не дожить до конца возрастного интервала в трех возрастных группах показывает, что в возрастной группе 15–29 лет с начала 2000-х у мужчин и с середины 2000-х у женщин обозначился тренд снижения смертности, не связанной с пагубным потреблением алкоголя, усилившийся в 2010-х годах. В некоторой степени это результат снижения частоты рискованного поведения (о чем говорит сокращение смертности от внешних причин), не связанного с алкоголем.
Пандемия COVID-19 прервала тренды снижения смертности и роста ОПЖ. Смертность выросла даже среди молодежи 15–29 лет, а наибольший ее прирост в трудоспособных возрастах отмечался у людей 45–59 лет.
«Несмотря на значительный прогресс в снижении смертности в трудоспособном возрасте в XXI веке, потери лет потенциальной жизни остаются на весьма высоком уровне (при кривой дожития 2019 года 29% мужчин и 11% женщин не доживут до 60 лет)», — отмечают авторы. Это существенно превышает уровень смертности в трудоспособном возрасте в экономически развитых странах и одновременно позволяет надеяться на дальнейший рост продолжительности жизни за счет снижения смертности в этом возрасте до уровня лидеров.
«Без борьбы с первопричинами пагубного поведения в отношении своего здоровья и жизни, лежащими в социальной и экономической плоскости, значительного прогресса достичь будет трудно», — уверены ученые.
