Институт социальной политики (ИСП) НИУ ВШЭ провел исследование «Платформенная занятость: динамика развития и социально-экономические эффекты». О ключевых результатах и выводах этой работы в материале для HSE Daily рассказывает заместитель директора ИСП Оксана Синявская.
Платформенная занятость — активно растущий как в мире, так и в России сегмент нестандартной занятости с использованием онлайн-платформ и цифровых технологий, не укладывающийся в прокрустово ложе трудового законодательства, разработанного еще в доцифровую, индустриальную эпоху. Споры вокруг вопросов о характере и предмете отношений, возникающих в треугольнике «платформенный работник — цифровая платформа — заказчик», о степени свободы платформенных работников в определении различных сторон своей деятельности не утихают в странах с самым разным уровнем экономического развития и различными традициями в регулировании трудовых и социальных гарантий. И, соответственно, нет зарубежных примеров успешного регулирования платформенной занятости. В России на прошлой неделе в Государственной Думе вернулись к подготовке законопроекта о платформенной занятости, а на площадке ПМЭФ планируется обсуждать, как платформы трансформируют экономику.
Оксана Синявская, фото: Высшая школа экономики
Динамичный характер развития платформенной экономики, ее внутренняя неоднородность, как и специфика выполнения работ и услуг, предполагающая возможность зарегистрироваться на платформе, но не выполнять через нее заказы, то возобновлять, то прекращать поиск клиентов через платформу, искать клиентов сразу через несколько платформ, — все это чрезвычайно осложняет получение достоверных оценок масштабов платформенной занятости. Оценки, получаемые с использованием больших данных от платформ, зачастую завышают ее масштабы за счет «мертвых» регистрационных профилей или двойного учета; оценки на основе данных выборочных опросов населения, как правило, ниже и, скорее всего, недоучитывают часть платформенной занятости — например, среди топовых фрилансеров или, наоборот, мигрантов, которые менее достижимы в опросах.
По оценкам Института социальной политики НИУ ВШЭ на основе специальных выборочных опросов населения, проведенных по единой методологии, общий охват населения в возрасте 18–72 года платформенной занятостью в России увеличился с 14,6% в апреле 2022 года до 16,0% в апреле 2024-го, в том числе регулярной платформенной занятостью — с 3,2 до 3,5%, а эпизодической — с 11,4 до 12,5%. В 2024 году доля платформенной занятости в качестве основной работы составила всего 14,4% от ее общей численности и чуть больше половины — от регулярной платформенной занятости. Об этом важно помнить, когда мы говорим об исключенности платформенных работников из системы трудовых и социальных гарантий, — большинство из них имеет возможность сформировать права на такие гарантии по основному месту работы.
Поскольку значительная часть платформенной занятости не является ни основной, ни регулярной, ее средняя длительность (включая поиск клиентов) на протяжении недели, предшествовавшей опросу, по всем респондентам, охваченным таким форматом занятости, составила 10 часов. При этом те, кто указал платформенную занятость в качестве основной, в среднем тратили на нее 28,9 часа. Средний доход от работы через онлайн-платформы в начале 2024 года составил 21,3 тысячи рублей в месяц, в том числе платформенная занятость как основная работа приносила в среднем 48,8 тысячи рублей в месяц. С учетом преимущественно дополнительного характера платформенной занятости речь идет о ее вкладе в повышение уровня жизни населения.
Традиционно в разговорах о платформенной занятости вспоминают таксистов и курьеров — это те ее представители, которые наиболее заметны в нашей повседневной жизни. Тем не менее, по результатам исследований НИУ ВШЭ, наиболее распространенной сферой среди всех, кто имел какой-либо опыт платформенной занятости на момент опроса, оказались услуги репетиторства и преподавания — их отметили 17,0% платформенных занятых, — услуги в сфере информационных технологий (14,7%), и лишь на третьем месте — услуги пассажирских и грузовых перевозок и курьерской доставки (суммарно 13,3%). В 2022 году в аналогичные сферы были включены 21,1, 17,3 и 13,7% платформенных занятых соответственно.
По нашим оценкам, среди всех платформенных занятых 51,6% зарегистрированы на одной платформе, 27,7% — на двух, 20,7% — на трех и более. Среди тех, для кого платформенная занятость является основной, аналогичные показатели составляют 61,6, 20,3 и 18,1%. Это обстоятельство, с одной стороны, подтверждает наше предположение о двойном учете занятых в больших данных, собираемых с платформ, а с другой — влияет на специфику будущего регулирования сегмента платформенной занятости, в котором именно платформенный работник становится агентом по уплате взносов в Социальный фонд России.
Фото: iStock / Yury Karamanenko
Низкие барьеры на вход в платформенную экономику, предоставляемая ею автономия и гибкость делают платформенную занятость привлекательным форматом дополнительной занятости для работников традиционной экономики, а также основной занятости — для групп, уязвимых на обычном рынке труда. По данным опроса НИУ ВШЭ, в 2024 году 36% платформенных занятых указали, что вышли на онлайн-платформы, потому что не могли найти другой работы, которую можно выполнять из дома; 34% — что не могли найти другой работы с подходящим графиком; 25% — что в принципе не могли найти никакой другой работы. Среди тех, для кого платформенная занятость является основной, 46% выбрали этот формат, потому что не могли найти другой работы с подходящим графиком. Это опровергает широко распространенные мифы о платформах как пылесосе, вытягивающем с традиционного рынка труда столь нужные ему кадры. Безусловно, кто-то находит в платформенной экономике возможности больших заработков, но нередко речь идет о том, что в отсутствие платформ такие люди либо вообще не были бы заняты, либо работали бы неформально.
В структуре платформенных занятых, как показывают данные нашего опроса 2024 года, 51,8% составляют работающие респонденты, не находящиеся на пенсии. Каждый пятый (20,4%) платформенный работник — это пенсионер, а 17,4% — это учащиеся и студенты. Вместе с тем результаты как фокус-групповых дискуссий, которые Институт социальной политики НИУ ВШЭ проводил в 2022 году, так и выборочных опросов 2022 и 2024 годов свидетельствуют о том, что наиболее ценной с точки зрения получения трудового дохода в России платформенная занятость оказывается для групп с самыми жесткими ограничениями по графику и формату работы: женщин с тремя и более несовершеннолетними детьми или детьми младше 3 лет, лиц с инвалидностью и студентов. Тем самым платформы вносят важный вклад в развитие инклюзивной занятости и поддержку доходов семей с детьми.
К основным преимуществам платформенной занятости россияне относят расширение базы заказчиков за рамки своего места проживания, возможность работать из дома, гибко и автономно планировать собственный график. К основным недостаткам — отсутствие оплачиваемого больничного и отпуска, а также нестабильность заработка. При этом преимущества платформенной занятости в целом видятся людям более явными, чем ее недостатки.
Обновленный аналитический доклад о платформенной занятости готовится к публикации в рамках стратегического проекта «Социальная политика устойчивого развития и инклюзивного экономического роста» (реализуется по программе «Приоритет-2030»).
