Освоение нефтегазовых месторождений Западной Сибири — один из самых значимых промышленных проектов в истории СССР и России. Он изменил не только экономику страны, но и повседневную жизнь людей на Севере, сформировал почти на ровном болоте новую сеть расселения региона. Что происходило с Тюменской областью в 1960–1980-е годы, можно ли назвать ее русским Дубаем и как нефтедоллары стали одновременно проклятьем советской плановой экономики и ее спасением, рассказала в докладе «Сага о трубах большого диаметра» ведущий научный сотрудник факультета городского и регионального развития, соруководитель ОП «Управление пространственным развитием городов» НИУ ВШЭ, специалист по экономической географии Севера Надежда Замятина в рамках Северного семинара, организуемого ФГРР.

От ГЭС до нефтяных залежей 

Сегодня кажется удивительным, но до начала 1960-х годов Западной Сибири прочили совсем не нефтяную роль в экономике страны. Даже после открытия первых месторождений углеводородов на рубеже 1950–1960-х годов (Шаимская группа месторождений нефти и месторождение газа в Березово) судьба региона связывалась не с нефтью и газом, а… с водой. Здесь планировалось развивать гидропотенциал региона и строить гигантскую Нижнеобскую ГЭС — вода потенциального водохранилища затопила бы как раз те районы, которые вскоре стали нефтяным сердцем страны. 

Даже после открытия крупных, мирового значения нефтяных залежей в Западной Сибири советским геологом Фарманом Курбан оглы (Курбановичем) Салмановым руководство страны сомневалось, что объемы запасов Западной Сибири достаточны для полноценного промышленного освоения. В то время даже ходила легенда, будто бы Салманов отключил рации, когда перебросил свою группу на площадку, где, по его расчетам, нефть была. Чтобы не мешали работать.

Лишь со временем, когда месторождения доказали свою ценность, регион стал развиваться в области добычи нефти и газа. 

Трубы большого диаметра

Еще до открытия большой тюменской нефти при строительстве нефтепровода «Дружба» из Поволжья в 1958 году СССР подписал первые контракты на поставку труб из западных стран.

Однако вскоре в историю импорта труб внесли коррективы Карибский кризис, обострение холодной войны — и далее периоды санкций и потепления международной обстановки еще не раз сменяли друг друга. В 1962 году канцлер ФРГ Конрад Аденауэр (как считается, под давлением США) ввел эмбарго на поставку труб: несмотря на крупные финансовые потери, он запретил немецким компаниям сотрудничать с СССР. А с открытием гигантских месторождений труб требовалось все больше и больше.

Запрет требовал поиска альтернативных решений, особенно учитывая суровые северные условия, для которых стандартные трубоукладчики и газоперекачивающие агрегаты, произведенные в СССР, не подходили. 

Главная проблема заключалась в отсутствии качественных труб большого диаметра. Советские инженеры предприняли несколько попыток создать такие трубы на заводах в Воронеже и Челябинске, но только последние смогли предложить жизнеспособное решение. Технология, разработанная на Челябинском трубопрокатном заводе (ЧТПЗ), позволила производить трубы из двух полуцилиндров, сваренных продольно, создавая двухшовные трубы. Это новшество стало знаковым — строительство стана 1020 завершили на три месяца раньше срока. На первую такую трубу как ответ на санкции со стороны ФРГ нанесли надпись: «Труба тебе, Аденауэр!» 

Тем не менее собственное производство не могло полностью удовлетворить спрос и, самое главное, отечественные трубы не подходили для условий Севера: сваренные из двух нешироких заготовок в два шва, они были менее прочны, чем одношовные импортные. И в 1968 году СССР начал закупки труб в Австрии, а в 1969 году — в Италии. 

Трубы и пирамидальная дилемма

Почему СССР не мог самостоятельно обеспечить свои масштабные проекты высококачественными трубами? Ситуация очень показательна и объясняется спецификой советской экономики. 

Причины, по словам Надежды Замятиной, хорошо прописаны в работе ученого-экономиста, академика РАН Юрия Яременко «Теория и методология исследования многоуровневой экономики». Советская система была огромной производственной машиной, в которой экономический процесс рассматривался не так, как в других странах. «Нам трудно было осознать, что наше общество похоже не на Европу или Америку, а скорее на Древний Египет, где строительство пирамид являлось цементирующим элементом самой египетской цивилизации. Так и наша экономика в своем развитии не имела какого-то внутреннего смысла, а была неким пространством для воспроизводства и расширения административных структур», — цитирует Яременко Надежда Замятина.

Советская экономика, согласно пояснениям академика РАН, представляла собой пирамиду, где нижний уровень занимали дешевые массовые ресурсы с низкой отдачей, такие как малоквалифицированная рабочая сила и природные ресурсы, а более высокие уровни использовали технологии и ресурсы более высокого порядка. В силу ограниченности дешевых ресурсов массовое их потребление для наращивания темпов роста привело к быстрому исчерпанию даже в такой большой стране, как СССР. Когда массовые ресурсы заканчивались, система вынуждена была заменять их более технологичными ресурсами, которые обычно применялись в высоких отраслях.

Специфика советской экономики заключалась в том, что лучшие ресурсы направлялись в оборонную промышленность, которая была приоритетным направлением. «Качественные ресурсы, ресурсы высокого технического уровня почти полностью изымались из гражданского сектора экономики и передавались военно-промышленному комплексу», — пишет Яременко. Это означало, что в гражданском секторе не хватало средств для замещения «низкокачественных» ресурсов более современными и эффективными. В результате к 1970-м годам нарастающая нехватка массовых ресурсов привела к катастрофическим последствиям: исчерпывались трудовые резервы, лесные и минеральные запасы, падало плодородие почв.

Рост мировых цен на нефть в 1970-х годах, по мнению эксперта, сыграл роковую роль. В тот момент, когда остро назрела необходимость структурных изменений, СССР предпочел закупать необходимые товары и технологии за валюту, получаемую от экспорта энергоносителей. «Нефтедоллары позволили сохранить сложившуюся систему приоритетов в распределении ресурсов, хотя жизнь диктовала необходимость ее изменения», — писал советский академик. Доход от нефтегазовой отрасли помог временно восполнить бюджет, но способствовал деградации собственных производственных отраслей.

К середине 1980-х, когда цены на нефть резко упали, стало очевидно, что советская экономика не выдерживает таких перемен. За десятилетие, которое можно было бы использовать для структурной перестройки, зависимость от массовых ресурсов только усилилась. Страна лишилась времени для адаптации. ВПК, забирая качественные ресурсы, не создавал позитивных эффектов в гражданской экономике, сидевшей на голодном пайке массовых, дешевых ресурсов, что только усугубляло структурные диспропорции и в итоге привело к кризису.

Сделка века, тракторы и северные города 

Старшее поколение россиян помнит так называемую сделку века — долгосрочное соглашение 1970 года между СССР и ФРГ. Оно еще известно как «Газ — трубы». Это соглашение стало крупнейшим советско-германским контрактом, благодаря которому Советский Союз получил поставки труб большого диаметра и оборудования для строительства газопроводов, оплачивая их природным газом с месторождений Западной Сибири. 

Нефтегазовые разработки в суровых северных условиях требовали совершенно иной инфраструктуры и уровня материалов, отмечает Надежда Замятина. В большинстве советских работ подчеркивается, что «времени на пробы и ошибки у СССР не было», добавляет она, однако действительно ли была неизбежной спешка в освоении гигантских ресурсов за счет западной техники, по сути, положившая конец инновационному развитию собственной промышленности? Моментальное удовлетворение спроса на трубы и технику стало возможным только за счет масштабного импорта высокотехнологичных товаров из-за рубежа. 

Контракт с ФРГ стал основой для многолетнего энергетического сотрудничества и массового производства труб, которые заняли свое место в культурной памяти целого поколения советских людей.

Для реализации этого масштабного проекта активно использовались технологии западных стран: закупалась не только немецкая, но и японская, итальянская техника — на исторических фото освоения территорий Севера мелькают даже американские тракторы компании Caterpillar. В результате в регионе начали появляться новые городки, возведенные с участием финских и болгарских строителей. «Производилось строительство недвижимости, причем очень качественной», — отмечает Надежда Замятина, подчеркивая, что для СССР западные строители демонстрировали настоящий прорыв в области технологий.

От вахтовиков к поколению северян 

Но западные тракторы и погрузчики не могли работать сами по себе: Северу нужны были человеческие ресурсы. Остро стал вопрос о форме освоения: поскольку главной темой освоения ресурсов стала экономия (вспомним Яременко: «гражданскому сектору — дешевые ресурсы!»), встал вопрос о широком внедрении вахтового метода. При этом условия жизни в ранних советских вахтовых поселках были ужасающими даже для выносливых советских людей. В вахтовые поселки даже не пускали женщин, ссылаясь на заботу о здоровье. 

«На самом деле мужчины более терпеливые, а женщины требовательные — будут требовать горячую воду или вообще воду», — поясняет Надежда Замятина, опираясь на журналистские заметки тех лет. Воду в ранние поселки вахтовиков обычно привозили в бочках: чтобы попить, сначала нужно было отогреть бочку паяльной лампой. Ситуация с чистой водой была настолько сложной, что порой жители получали глыбы льда как подарок. 

Однако в силу того, что и «на земле» жилищные условиях зачастую были так себе, в качестве исключения в вахтовых поселках появились семьи. В условиях все еще неразрешенного в Советском Союзе квартирного вопроса перед многими женщинами стоял выбор: жить в общежитии в своем городе или тоже в общежитии, но вместе с мужем на Севере. И многие выбирали Север, «рай в балках», как называли временные северные жилища. Так поселки начали наполняться тысячами «нелегальных» женщин — во всяком случае, в музее одного из северных поселков фотография того времени так и подписана: «Нелегальная семья бурового мастера такого-то».

Жизненные условия в вахтовых поселениях были, мягко говоря, сложными: людям порой негде было взять базовые предметы быта. В домах долгие годы пользовались украденными из мест общепита столовыми приборами и посудой, для приготовления пищи изготавливали самодельные плиты. Кровати делали из рам, которые обтягивали резиновыми полосами, нарезанными из автомобильных шин. 

Государство стремилось к экономии на освоении северных территорий, так как расходы на обустройство человека на Севере в 3–5 раз превышали аналогичные затраты в средней полосе. Людей же массово привлекали северные заработки, и многие мирились с тяжелыми бытовыми условиями. «В итоге население росло не благодаря Госплану, а вопреки», — отмечает Надежда Замятина.

Люди и трубы

Многие города и поселки Западной Сибири возникли стихийно на основе поселений вахтовиков. Изначально предполагалось ограничиться несколькими базовыми постоянными городами рядом с временными поселками, но под давлением самих жителей, в первую очередь женщин, инфраструктура постепенно развивалась, а временное становилось постоянным. 

Так, в Пангодах (поселок городского типа в Надымском районе Ямало-Ненецкого автономного округа) местные женщины выбили у московской комиссии строительство детского сада и школы, хотя власти долго сопротивлялись, настаивая, что людей изначально предупреждали о временном характере поселения. В итоге поселок перешел в статус постоянного.

Люди, конечно, ехали на Север, как тогда говорили, за длинным рублем. Надо признать, что доходы вахтовиков на Севере разительно отличались от средних по стране. Если инженер в центральной части СССР зарабатывал 110–120 рублей в месяц, то на Севере — 800–1000 рублей (большая сумма получалась по двум причинам: сдельная заработная плата, которая значительно чаще применялась на Севере, чем в основной зоне расселения, и северные надбавки). 

С ростом уровня доходов у людей росло желание потреблять, однако советская промышленность и сфера услуг не могли создать необходимого предложения. «Север получает деньги, но деньги “пустые”, не обеспеченные на месте товарами. Бывало такое, что каждые выходные вахтовики покупали билет на самолет, чтобы летать за пивом в Москву. Я спрашивала, меня поправляли: летали в Ростов, а не в Москву, потому что там пиво вкуснее», — рассказывает Надежда Замятина. 

В итоге накопленные деньги люди обычно тратили на кооперативные квартиры и дефицитные автомобили, но в целом высокие северные зарплаты не были обеспечены предложением и, что самое важное, не создавали в СССР высокой покупательной способности, чтобы стимулировать производство. 

Достойные условия жизни на Севере стали появляться десятилетия спустя: на то, чтобы создать нормальную инфраструктуру, бытовые условия и поставки товаров, потребовалось немало времени. Примерно так же дело обстояло с трубами. 

Первая одношовная труба большого диаметра (1420 мм) была выпущена в 2005 году на Выксунском металлургическом заводе в России. И это событие могло бы стать символом независимости отечественной трубопроводной индустрии — вот только спустя 30 лет после героической эпохи освоения Западной Сибири эта технология уже совсем не инновационная.