Российская нефтяная отрасль находится под санкционным давлением, что ставит перед ней новые вызовы, связанные с логистикой, инвестициями, эксплуатацией и освоением месторождений, модернизацией нефтеперерабатывающих заводов. О том, как в нынешних условиях работает нефтянка и какую роль здесь играет советское наследие, рассказала эксперт в сфере инвестиционного анализа нефтяной отрасли Анастасия Попандопуло на открытой лекции факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ «Производственный цикл нефтяных компаний в России». 

Инвестиционные риски 

С конца 1990-х годов функционирование нефтяной отрасли России строится вертикальным образом по двум блокам: это downstream, включающий геологическую разведку и добычу, и upstream, куда входит нефтепереработка. 

С точки зрения инвестиционного планирования оба этих блока характеризуются высокой рискованностью, подчеркивает Анастасия Попандопуло. Причем риски существовали и до санкционного давления, которое сейчас вносит еще больше неопределенности в перспективы работы обоих блоков.  

Если говорить о downstream, задача инвестиционного директора состоит в том, чтобы понять, сколько денег выделить на новые проекты, а сколько — на поддержание текущих, оценить риски, связанные с геологическими разведками. На начальных этапах важную роль играют и инвестиции в лицензии на разработку, здесь важно оценить сроки разработки и окупаемость проектов, расчет себестоимости добычи с учетом налоговых издержек.

В условиях санкционного давления теперь остро встает вопрос о том, насколько долго то или иное месторождение может простаивать без эксплуатации. «Речь идет о трех месяцах, однако ранее таким никто не занимался», — предупредила эксперт. 

Часть проектов, например на шельфовых месторождениях, под воздействием санкций была приостановлена полностью из-за прекращения поставок необходимого оборудования. 

Поиск новых рынков сбыта может быть затруднительным в силу продолжительной ориентированности российских нефтепродуктов на европейский рынок. «Это в Европе знали, как сделать из нашей нефти конфетку. Даже если мы начнем продавать больше нефти Китаю, это совершенно другие цены. Одно дело — продавать нефть, чтобы из нее потом сделали бензин, другое — чтобы сжечь ее в печи», — пояснила она. 

Российская нефтяная отрасль попала под первую волну санкций в 2014 году, когда ЕС и США поэтапно ввели ограничения на поставку определенного оборудования и технологий, включая буровые платформы, подводное и морское оборудование для работы в условиях Арктики, программное обеспечение для гидроразрыва пласта. К 2018 году в санкционный перечень были включены услуги бурения, логистики, геофизические и геологические услуги и картографические технологии. После начала СВО был усилен запрет на импорт технологий и оборудования, введены ограничения на страхование, а также любую другую финансовую и техническую помощь судам, перевозящим российскую нефть в третьи страны по ценам выше предельного уровня. ЕС вводит частичное эмбарго на поставки российской нефти с 5 декабря этого года, на нефтепродукты — с 5 февраля следующего. Западные нефтяные и нефтесервисные компании ушли из России, свернув свои проекты и избавившись от активов.

Экспорт и НДПИ

Фактор неопределенности сегодня сильно давит на отрасль в целом. В первую очередь — риски, связанные с экспортом. По словам Анастасии Попандопуло, есть два вероятных сценария развития событий. Первый — возможный запрет на перевозку нефти на судах. «Самая большая беда сейчас с тем, куда девать нефть. Есть риск того, что ее запретят перевозить на судах из-за страховых санкций, это будет серьезным вызовом для отрасли», — подчеркнула эксперт. Это худший вариант развития событий. Менее болезненный — переориентация на другие маршруты. Тогда вместо балтийского порта в Приморске нужно будет осваивать Северный морской путь. Это совершенно другое транспортное плечо и другие климатические условия, что приведет к значительному росту логистических издержек. 

На фоне этого отрасль неизбежно будет обсуждать с правительством снижение налога на добычу полезных ископаемых — НДПИ. Здесь вопрос станет ребром: «либо вообще нет налогов, либо хоть какие-то», констатирует эксперт. 

Для бюджета тема НДПИ крайне чувствительная: нефтегазовые доходы, в состав которых входит НДПИ, составили, по данным Минфина, почти 36%. В этом году их доля, как ожидается, превысит 42%, а затем начнет сокращаться. За счет высокой цены на нефть и роста среднего курса доллара к рублю нефтегазовые доходы бюджета за первое полугодие 2022 года, по данным Счетной палаты РФ, выросли почти в 1,7 раза — до 6,37 трлн рублей. Поступления от НДПИ при этом составили 5,55 трлн рублей, что в полтора раза больше, чем за тот же период 2021 года. Согласно предварительной оценке исполнения федерального бюджета за январь — сентябрь 2022 года, опубликованной Минфином 12 октября, нефтегазовые доходы бюджета составили 8,5 трлн рублей — 89,1% планового исполнения. 

Советское наследие

Преимущества и проблемы существующей сегодня российской нефтяной промышленности — неотъемлемое наследие социалистической экономики, подчеркивает Анастасия Попандопуло. 

Всего за 20 лет (с момента первой экспедиции в Западную Сибирь в 1948 году до конца 1960-х годов) были открыты и введены в эксплуатацию такие системообразующие нефтяные и газовые месторождения, как «Самотлор», «Уренгой» и т.п., была заложена ключевая инфраструктура в виде заводов, трубопроводов и целых городов. «Социалистическая экономика за очень короткие сроки обеспечила российской нефтяной отрасли преимущества, которыми она пользуется до сих пор», — подчеркнула эксперт.

Но у советского подхода были минусы в виде экстенсивного подхода к развитию и выстраиванию работы по принципу «авось как-нибудь». Для нефтяной отрасли это оборачивалось экологическими катастрофами и снижением отдачи от месторождений. 

«Люди в бараках поживут, завод поставим самый простой, лишь бы переработать, — такой подход привел к тому, что месторождения достались нам в сильно уставшем варианте», — добавила эксперт. Ситуацию усугубил управленческий хаос во время перестройки, в ходе которого разрушились все прежние хозяйственные связи и пришлось запускать процесс выстраивания нового правового поля. 

Поворотным моментом для российской нефтяной промышленности стало падение цен на нефть в 1998–1999 годах. При высокой себестоимости добычи российской нефти сохранить конкурентоспособность стало возможным только за счет наращивания производства нефтепродуктов, развития блока upstream. Продолжением этого курса стала запущенная в 2000-е годы масштабная поэтапная программа модернизации российских НПЗ.

Однако, по словам эксперта, это направление все еще характеризуется относительно низкой глубиной переработки (оценивается по доле производства светлых нефтепродуктов. — Ред.), что делает его уязвимым к внешним шокам. По ряду направлений сохраняется зависимость от импортного оборудования.

Тем не менее, подчеркивает Анастасия Попандопуло, сегодня нефтяная отрасль гораздо более устойчива, чем в кризис 1990-х годов. Во-первых, часть технологий российская нефтяная промышленность все же способна заменить. «С этой стороны заводы работать будут, но лучше они не станут», — констатирует эксперт.

Во-вторых, сегодня нет управленческого хаоса в отрасли. «Горизонт планирования стал больше, а люди — более профессиональными», — подчеркивает Анастасия Попандопуло. А это вселяет определенный умеренный оптимизм.