Во многих частях мира нет полного понимания того, что происходит в Центральной Азии (ЦА). Однако есть устойчивые стереотипы, вреда от которых больше для тех, кто их придерживается, чем для самого региона. Опережающий экономический рост Центральной Азии, приток инвестиций и развитие инфраструктуры накладываются на климатические и водно-энергетические проблемы. Об эволюции региона и перспективах международного сотрудничества в докладе «Новая Центральная Азия» рассказал главный экономист Евразийского банка развития (ЕАБР) Евгений Винокуров на XXIV Ясинской (Апрельской) международной научной конференции.

Центрально-Азиатский регион, включающий Казахстан, Кыргызстан, Узбекистан, Туркменистан и Таджикистан, за два десятка лет прошел большой путь: население выросло на 40% — до 80 млн человек. Доля участия в мировом ВВП выросла в 1,8 раза, а номинальный ВВП увеличился в 8,6 раза — до 400 млрд долларов. «Центральноазиатский поезд набрал обороты за последние 20 лет», — констатирует Евгений Винокуров.

Экономика стран ЦА растет опережающими темпами — в среднем на 6,2% в год, причем сейчас уже не с низкой базы. Центральная Азия 20 лет росла быстрее развивающихся стран и более чем в два раза быстрее России. Разрыв в доходах и развитии, заметил Евгений Винокуров, постоянно сокращается: Казахстан по доходам на душу населения уже практически сравнялся с Россией.

Трехкратный рост мобильности населения в ЦА, продолжает эксперт, является важным показателем, поскольку отражает не только экономическую реальность, но и социальную: насколько люди мобильны, любознательны и активны в межчеловеческом общении.

Десять лет назад в своих научных работах Евгений Винокуров аргументировал, что ЦА не является регионом в экономическом смысле: страны сильно ориентированы на внешние рынки, но между собой они не очень связаны. За прошедшие 10 лет ситуация изменилась существенно: с 2016 года взаимная торговля между странами ЦА растет, невзирая на кризисные периоды, активизировался процесс взаимных прямых инвестиций, диверсифицированных по отраслям. На месте разрозненных стран складывается единый экономический регион.

«В 17 раз выросли прямые иностранные инвестиции (ПИИ), которые идут на строительство современной инфраструктуры, модернизацию электростанций, развитие возобновляемых источников энергии. В частности, Казахстан стал лидером по солнечной энергетике во всем СНГ», — отмечает Евгений Винокуров.

ПИИ частных компаний и институтов развития выступают серьезным драйвером развития Центральной Азии. Китайские инвестиции в основном нацелены на ресурсный сектор: КНР проинвестировала около 23 млрд долларов в трубопроводы, подводящие нефть и газ. Также Поднебесная инвестировала в развитие нефтедобычи, производство цемента. Россия вложила в страны региона около 22 млрд долларов: эти инвестиции относительно диверсифицированы, но с уклоном в ресурсы.

Центральноазиатские страны привлекли к себе практически все крупные мировые институты развития: Всемирный банк, МВФ, Азиатский банк развития, Исламский банк развития, ЕАБР. Они финансируют многие важные инфраструктурные и общественные проекты в регионе. Из знаковых — Рогунская ГЭС в Таджикистане, транспортные коридоры CAREC в Кыргызстане, автодорога «Западная Европа — Западный Китай» в Казахстане.

Однако наряду с бурным ростом экономики регион все еще сталкивается с серьезными проблемами.

ЕАБР видит четыре ключевых структурных вызова, стоящих сейчас перед центральноазиатскими странами. Во-первых, это отсутствие выхода к морю. Экономические оценки говорят, что такое положение лишает страну 1,5% годового экономического прироста. Это приводит к повышенным логистическим затратам и является сдерживающим фактором развития торговли. Решение проблемы — строительство альтернативных маршрутов и снятие барьеров.

Одним из таких альтернативных маршрутов стала автодорога «Западная Европа — Западный Китай», грузы по которой проходят через Казахстан и Россию. Политические факторы 2022 года привели к снижению объема контейнерных перевозок по Трансъевразийскому коридору (ОТЛК ЕРА) (Китай — Казахстан — Россия — Беларусь — ЕС) на треть, но провал был заполнен перевозками по более коротким маршрутам внутри ЦА и России. «Я всегда говорил, что судьба этого коридора — не столько в транзитных перевозках, сколько в наших перевозках на коротком плече, потому что нам нужно экономическое сотрудничество в Евразии», — отмечает Евгений Винокуров. Кроме того, начал работу транспортный маршрут «Север — Юг» из Индии в Россию, в котором страны ЦА тоже принимают участие.

Эти же политические факторы способствовали появлению нового Транскаспийского международного транспортного маршрута (ТМТМ) в обход России, который идет из Центральной Азии в Азербайджан, дальше в Грузию и на европейский рынок. «Этот коридор всегда был в 2–3 раза дороже на единицу груза, чем перевозки через север, поэтому им никто не пользовался, — подмечает Евгений Винокуров. — Но в этом году ТМТМ обрел первое дыхание».

Второй вызов — ресурсная зависимость развития и экспорта. Такая структура экспорта сказывается на волатильности роста ВВП, сдерживает рост доходов населения региона и препятствует развитию финансового сектора. В странах региона слабо развит финансовый сектор, и даже экономический лидер Казахстан при сравнимом уровне развития отстает в этом плане от России. «Достать деньги из-под матраса» станет большим вызовом ближайшего времени для стран ЦА. В бурно растущем Узбекистане проекты финансируются внешними средствами, которые небесконечны.

«Льготные деньги международных институтов развития идут в базовую инфраструктуру и публичный сектор, частные деньги идут в ресурсные сектора. А кто будет финансировать промышленность, сельское хозяйство, ритейл? Регион уже становится небедным и должен опираться на собственные финансовые ресурсы», — утверждает Евгений Винокуров.

Третий момент — несогласованная водно-энергетическая политика. Воды становится меньше, а потребность в ней растет. Около 80% воды в регионе потребляется сельским хозяйством. Этот вызов невозможно решить каждой стране по отдельности. Страны верховья хотят генерировать энергию зимой, а странам низовья нужна вода весной и летом для орошения. Согласованная политика лежит в основе экономической, социальной и политической стабильности региона. Евгений Винокуров говорит, что у региона есть единая судьба не в силу большой дружбы людей, а потому, что по-другому не получится.

И последний пункт — изменение климата. Повышаются риски негативных изменений в режиме орошения. Регион теряет от изменения климата сильнее, чем в среднем по миру. «Аральское море уже безвозвратно потеряно. Это приводит к засаливанию почв. Год от года страдают водоснабжение, биоразнообразие и сельское хозяйство», — полагает эксперт ЕАБР.

В последние годы в регионе стали процветать схемы международного взаимодействия в формате «5+»: страны ЦА плюс ЕС, США, Китай и Россия. Евгений Винокуров считает, что это объективная реальность, а по некоторым вопросам, возможно, была бы оптимальна даже схема «5+2»: ЦА плюс Китай и Россия. В таком формате больше шансов решить застарелые проблемы водно-энергетического баланса и экологии региона. Отвечая на вопрос об отношениях России со странами ЦА в контексте их активного сотрудничества со странами Запада, Евгений Винокуров отмечает, что центральноазиатские страны ведут прагматичную внешнеэкономическую политику.

«А почему они должны вести другую политику? Есть фундаментальные потребности поддержания экспортных рынков, и это нормально. Главным экспортным партнером Казахстана является Евросоюз, у Узбекистана и Туркменистана — Китай, у Кыргызстана — Россия, а у Таджикистана — Швейцария. Здесь такой клубок, который не предусматривает выбора. Вернее, он возможен, но носил бы политический характер, а не экономический», — говорит Евгений Винокуров.

В вопросе трудовой миграции, отмечает Евгений Винокуров, между Россией и Центральной Азией сложился идеальный симбиоз. Например, Кыргызстан и Таджикистан получают денежными переводами трудовых мигрантов около 25% ВВП. В то же время с собственного рынка труда выводится часть ресурсов, снимая социальную напряженность в странах. А трудодефицитная Россия получает трудовые ресурсы, которые производят 6–7% ВВП страны. «Да, со всеми социальными проблемами и обязательствами (детские сады и ОМС для семей трудовых мигрантов, единое пенсионное пространство), но это проблемы не ЦА, а принимающей страны», — подытожил он.